— Если хочешь, пойдем ко мне, — предложил старик. — Мой дом крайний у западных ворот.

Юноша взял поклажу и пошел рядом со стариком. Ослик плелся сзади, едва переступая дрожащими ногами.

— Я вез подарки родственнику в деревню, — пояснил старик, — и вот не довез. Плохо быть старым. Мы вместе состарились — я и мой осел… Хорошо, что ты нам повстречался!

Вскоре они остановились у небольшого глиняного дома. Старик отворил резную дверь, и Аспанзат разглядел полутемную комнату с нишей, в которой было сложено множество свитков. Лежали там и белые палочки, испещренные мелкими черными знаками, исписаны были и обрывки старой кожи.

— Это письмена? — Аспанзат коснулся рукой пожелтевшего свитка.

— Письмена! Есть и притчи весьма поучительные. Приходи, я дам тебе почитать А ты умеешь?

— И буквы не знаю, — признался Аспанзат.

— Это плохо. Без грамоты мир темен для человека! — Старик призадумался, поглаживая свою бороду. А затем, оживляясь, сказал: — Приходи ко мне в день Луны, на следующей неделе.

Аспанзат распростился и ушел. Ему очень хотелось спросить, что же написано на тех свитках, но было неловко. Он не знал даже имени этого человека Кто он такой? Может быть, писец? А может быть, маг? Нет, не маг. Сколько раз он слышал о том, что маги злые и строгие. А этот добрый и приветливый. «Не звездочет ли он? — подумал вдруг Аспанзат. — Мальчишки на улице говорили, будто есть в Панче человек, который по звездам предсказывает судьбу. Может быть, это и есть тот человек?»

Юноша был так занят своими мыслями, что даже забыл о предстоящем празднике. Лишь дома, когда Чатиса побранила его за то, что он долю не возвращался, Аспанзат вспомнил, что завтра большой праздник, а на рассвете жертвоприношение.

Это было всегда очень торжественно. Посреди двора устраивали каменный жертвенник. Отец после омовения, одетый в праздничною одежду, надушенный благовонным маслом и причесанный, становился на колени, брал в руки белого петуха и с молитвами кружил его над жертвенником. Затем клал петуха на камень и отрезал ему голову. Праздничный обед был особенно вкусным.

Когда солнце скрылось за горами, Аспанзат отправился в храм огня. Чатиса велела ему взять с собой чистый белый платок, которым следовало прикрыть рот. Даже жрецам не разрешалось осквернять священный огонь своим дыханием.

Войдя в храм, Аспанзат низко поклонился жрецу, положил на медную тарелочку несколько монет и приблизился к огню. Став на колени и прикрыв рот платком, Аспанзат зашептал молитвы, знакомые ему с детства. К ним он прибавил свою просьбу к богу — дать семье достаток, чтобы она могла расплатиться с Акузером. Совсем недавно он узнал, что если Навимах не уплатит свои долг Акузеру, то владетель может забрать сына к себе в кабалу на три года.

Ведь случилось так с сыном медника. Господин заставил его отработать долг отца. Мальчишка так плакал, когда его уводили, что все соседи вышли на улицу и с причитаниями провожали его к дому Акузера. Теперь мальчик привык, пасет стадо и уже не просится домой. Но беда, когда увидит отца, мать или братьев. Тогда горько плачет и проклинает хозяина. Он проработал у хозяина год, а ему кажется, что он всю жизнь провел на пастбище Акузера. Медник уже собрал немного денег. Скоро выплатит долг и заберет сына. Только Акузер сказал, что не сбавит ни гроша.

«Твой мальчуган меня объел», — говорил он меднику. И велел копить монеты, чтобы полностью вернуть долг. Теперь медник поклялся, что никогда не попросит взаймы у богатого человека.

— Спаси меня, добрая богиня, — просит Аспанзат и целует подножие жертвенника.