Эллери тихонько коснулся руки сержанта Вели, тот повернул огромную голову. Эллери шепнул ему что-то. Вели ухмыльнулся — хотя в темноте этого, конечно, не было видно, — опустил руку в карман пальто и вытащил револьвер.

Вели рискнул коротко мигнуть фонарем, и еще несколько черных теней, осторожно двигаясь, приблизились к ним. Начались тихие переговоры между Вели и одной из теней, которая голосом напоминала детектива Пигготта. Да, все выходы перекрыты... По сигналу сержанта группа двинулась дальше, к источнику слабого света. Затем остановилась. Вели сделал глубокий вдох, поманил к себе Пигготта и другого детектива — Джонсона, наверное самого тощего из всех, рявкнул: «Давай!» — и трое мужчин — Вели, с его железными плечами, в центре — с налету вышибли дверь и ввалились в комнату. Эллери и инспектор сразу за ними. Они осветили уже неприкрытым, ярким светом фонарей нею комнату, поймали и удержали лучами фигуру намеченной ими добычи, застывшую с маленьким фонариком посреди пыльной, необставленной комнаты над двумя одинаковыми холстами, расстеленными на полу...

На миг повисла полная тишина, но потом тут же, с невообразимой быстротой, чары рухнули. Закутанный издал короткий рык и сдавленный вопль — как зверь. Пантерой крутанулся на месте, белая рука метнулась в карман пальто, откуда-то возник отливающий синевой автоматический пистолет. И ад выпустили на свободу — ограниченный, маленький, но настоящий ад.

Ад вырвался на волю, когда темная фигура устремила кошачий взгляд прямо на высокий силуэт Эллери Квина, со сверхъестественной точностью выделив его среди людей, сгрудившихся на фоне дверного проема. Палец нажал на спусковой крючок пистолета, и в ту же секунду, на едином вздохе загрохотали, закашляли полицейские револьверы. А сержант Вели ринулся вперед, как курьерский поезд. Закутанный вдруг обмяк и повалился на пол нелепой кучей тряпья.

Эллери Квин с тихим изумленным стоном широко раскрыл глаза и тоже упал — на ноги своего помертвевшего отца.

Десять минут спустя лучи фонарей освещали сцену столь же тихую, насколько безумной она была перед этим. Плотная фигура доктора Дункана Фроста склонилась над Эллери, раскинувшимся навзничь на подстилке из пальто, побросанных детективами на грязный пол. Инспектор Квин, белый как облако, холодный, твердый и хрупкий, как фарфор, стоял над врачом, неотрывно глядя в безжизненное лицо Эллери. Все молчали, даже мужчины, окружавшие тело противника Эллери, лежавшего на полу посреди комнаты.

Доктор Фрост мотнул головой:

— Выстрел так себе. Все будет хорошо. Небольшое поверхностное ранение в плечо. Вот, он уже приходит в себя.

Инспектор глубоко вздохнул. Веки у Эллери задрожали и открылись, он тут же сморщился от боли и потянулся рукой к левому плечу. Наткнулся на повязку. Инспектор присел на корточки.

— Эллери, старичок, ты в порядке? Как ты себя чувствуешь?

Эллери удалось улыбнуться. Он встряхнулся и встал-таки на ноги, с ненавязчивой помощью нескольких рук.

— Ух ты, — не удержался он и скривился. — О, здравствуйте, доктор. Когда вы появились?

Он осмотрелся, наткнулся взглядом на группу молчаливых детективов. Пошатываясь, он шагнул к ним, и сержант Вели отодвинулся в сторону, по-детски пробормотав извинение. Правой рукой Эллери ухватил за плечо Вели и тяжело к нему привалился, уставясь вниз, на тело. И никакого торжества, одна тоска, холодный свет фонарей, пыль, хмурые мужчины и серо-черные тени вокруг.

— Умер? — облизнув губы, спросил Эллери.

— Четыре пули в живот, — проворчал Вели. — Мертвее уж не будет.

Эллери повел головой и нашел два пестрых куска старого холста: они скромно лежали в пыли, там, куда их кто-то отбросил.

— Ну, — он грустно усмехнулся углом рта, — во всяком случае, это-то мы раздобыли.