Свита во главе с Люинем и Монпуйаном приблизилась к королю.

— Ах, сир, как я испугался! — воскликнул маркиз де Монпуйан.

— Если бы с Вашим Величеством случилось несчастье, я бы не сходя с места пронзил себя шпагой! — заявил бледный как мел Люинь; похоже, сейчас он говорил искренне.

Оба королевских телохранителя были потрясены. Скорее всего, они больше испугались за себя, нежели за короля, но внешне спектакль под названием «изъявление нежной дружбы» был разыгран образцово. Король поверил им. Он был растроган.

— Вы настоящие друзья, отважные и верные, — заявил он. — Успокойтесь, мы все отделались легким испугом.

— К счастью! — громко воскликнул Люинь.

И тихо добавил:

— Для меня!..

И тут же распорядился побыстрее оградить короля от излишне пылких выражений восторга его доброго народа. Его Величеству не подобало столь близко общаться с низшими из своих подданных. Королю подвели его коня, и он, словно ничего не произошло, легко вскочил в седло. Но прежде чем тронуться в путь, он поискал глазами Одэ де Вальвера.

Молодой человек, бледный, с просветленным взором, стоял в двух шагах от короля. Он все еще был во власти охвативших его бурных чувств, и время от времени бросал торжествующий взгляд в сторону Мюгетты, которая, как истинное дитя улицы, снова проскользнула в первый ряд зрителей и с немым восторгом взирала на короля. Вальвера она просто-напросто не замечала.

В чем же была причина столь неистового восторга, охватившего молодого человека, и почему он так сильно побледнел? Сейчас мы все вам объясним и сделаем это, придерживаясь раз и навсегда избранного нами принципа беспристрастности, не заботясь о том, уронят или нет эти объяснения нашего героя в глазах читателя.

Одэ де Вальвер был истинным авантюристом. Под словом «авантюрист» мы подразумеваем благородного искателя приключений, а вовсе не ту подозрительную личность, которую именуют так сегодня. Напомним, что шевалье де Пардальян и его сын, хорошо знавшие Вальвера, сказали, что тот был беден и приехал в Париж, чтобы разбогатеть; впрочем, он, кажется, забыл об этом, ибо все свое время посвятил сопровождению очаровательной уличной цветочницы. Судя по его костюму, безупречно чистому, но кое-где потертому, а местами и заштопанному, ему давно пришло время ухватить за волосы капризницу-фортуну. Не так уж часто своенравная богиня позволяет это сделать.

Когда Вальвер увидел, что король вот-вот рухнет на каменную кладку к подножию позорного столба, он не раздумывая бросился ему на помощь. В этот момент ни одной задней мысли не промелькнуло у него в голове. Он просто исполнил веление своей благородной и возвышенной души. Благодаря юношеским силе и ловкости ему удалось спасти человеческую жизнь, и в первую минуту он испытал лишь чувство удовлетворения, от того, что совершил добрый и великодушный поступок. Но вскоре его стали обуревать совсем иные мысли. Бескорыстная радость прошла, уступив место розовым надеждам. Одэ де Вальвер говорил себе:

«Страшно подумать — ведь я только что спас короля!.. Господи, какой же я болван — чуть было не забыл об этом!.. Самого короля! Черт побери, я спас короля!.. Один прыжок — и мое состояние обеспечено! Его Величество наверняка не преминет выразить мне свою признательность и обязательно пожалует мне какую-нибудь необременительную должность при дворе!.. А ведь господин де Пардальян убеждал меня, что настоящий искатель приключений никогда не сможет разбогатеть… Оказывается, он ошибался — это же так просто!.. Разбогатев, я смогу заново отстроить обветшавший от времени Вальвер… и женюсь на очаровательной Мюгетте… если, конечно, она согласится. Мы уедем в Вальвер, от которого рукой подать до Сожи и Вобрена, и заживем здоровой сельской жизнью.