Убедив себя таким образом в правильности принятого решения, Вальвер внезапно заметил, что вокруг царит глубокая тьма. Никогда еще ночной мрак не был для него поводом для беспокойства. Это означало, что прежде у него в карманах не водилось столь много денег, как сейчас, когда он возвращался из дворца Соррьентес. Рука его сама потянулась к карману, и он с облегчением убедился, что драгоценный мешок по-прежнему на месте. Затем, покрепче сжав рукоять шпаги, он вышел на середину улицы и быстро зашагал к дому.

К счастью, с ним ничего не стряслось, и он беспрепятственно добрался до улицы Коссонри. Войдя в коридор, от тщательно запер за собой дверь и бегом поднялся по лестнице. Вихрем ворвавшись в квартиру, он, сияя от радости, торжественно объявил:

— Богатство, Ландри! Я принес целое богатство!

— Покажите, сударь.

— Смотри.

Он развязал мешок, поднял его — и на стол пролился дождь золотых монет. Да что там дождь — настоящий золотой водопад.

— И сколько здесь, сударь? — поинтересовался Ландри Кокнар, с удивлением взирая на эту груду золота.

— Семь тысяч, — лаконично ответил Вальвер, весело глядя на изумленную физиономию своего слуги.

— Очень неплохо. Полагаю, это жалованье за первые три месяца?

— А вот и нет!.. Пять тысяч на экипировку и две тысячи — плата за первый месяц службы.

— Что составит двадцать четыре тысячи в год. Клянусь глоткой Вельзевула, недурное начало!

— И это только жалованье, Ландри! А ведь еще будут и дополнительные вознаграждения.

— Которые могут составить?..

— Столько же… если верить словам графа д'Альбарана.

Ландри Кокнар восхищенно присвистнул.

— Ее высочество герцогиня Соррьентес знает, как подойти к делу, — заметил он. — Да, сударь, вы правы: это действительно богатство, самое настоящее богатство.

Подойдя к столу, он запустил руки в груду монет, зачерпнул пригоршню, высыпал ее обратно и застыл, прислушиваясь к мелодичному перезвону и вглядываясь в тускло мерцавший металл.

— Ого! — внезапно воскликнул он. — Испанское золото!

— Покажи! — живо откликнулся Вальвер.

Он взял горсть монет и присмотрелся к золотым кружочкам.

— Все с профилем Филиппа III Испанского!.. Однако это странно! — нахмурился он.

— Почему странно? — в свою очередь, удивился Ландри Кокнар. — Герцогиня Соррьентес — испанка, она привезла золото с собой из Испании и раздает его воистину по-королевски. Не вижу здесь ничего удивительного.

— Ты прав, — согласился Вальвер. — Я никогда не был богат, и, видимо с непривычки, мне в голову лезут совершенно нелепые мысли.

— Если бы герцогиня предложила мне хотя бы четвертую часть этой суммы, — меланхолично заметил Ландри Кокнар, — я бы не стал спрашивать, в какой стране отчеканены ее золотые.

— Ты опять прав. Решительно, у меня помутился разум. Но скажи мне, Ландри, не осталось ли у нас чего-нибудь съестного? Сегодняшние волнения пробудили во мне зверский аппетит. Представь себе, я чувствую, что просто умираю от голода. Что там у тебя осталось?

— Сударь, остался нетронутый паштет и половина пулярки. Еще есть яйца и сало. Я могу приготовить вам отличный омлет.

— Нет, паштета и пулярки будет вполне достаточно.

— Не скрою, сударь, что мне передалось ваше волнение, отчего мой желудок стал настойчиво требовать его наполнить. Я бы не возражал что-нибудь перекусить.