Голос у Пиппина был строгий, но глаза весело поблескивали.

– Сам я на вас всерьез сердиться не могу, – объявил он. – Благодаря вашим «ключам» я попал на место преступления сразу после того, как оно совершилось. А теперь я, похоже, смогу изобличить Гуна в неправомочных действиях. Он это вполне заслужил. Запугал бедного парня до того, что тот себя оговорил!

Утро и далее было переполнено волнующими событиями. Элика Гранта забрали прямо из театра, с репетиции. Актеров чрезвычайно встревожил арест Зоэ. Элик имел спокойно-самоуверенный вид и притворился, будто даже не подозревает, о чем собирается беседовать с ним инспектор Дженкс.

Он очень удивился, увидев, что дети тоже набились в большой автомобиль, который Пиппин взял напрокат для поездки к инспектору. Но ему ничего не объяснили. Ребята от Гранта отворачивались. Гадкий, мерзкий вор! Как мог он позволить возложить на Зоэ и Бойзи вину за свой поступок!

Перед отъездом Пиппин позвонил инспектору.

– Это вы, сэр? Говорит Пиппин. Я по поводу ограбления в театре. Мистер Гун, вероятно, доставил вам двух арестованных? Да? Ясно. Сэр, не могли бы вы ничего не предпринимать некоторое время? Я представлю вам новые доказательства. Очень важные, сэр. Я привезу для допроса одного человека, его имя Элик Грант. И еще, сэр, я привезу вам... м-м-м... пятерых ребятишек.

– Что? – спросил инспектор Дженкс, уверенный, что ослышался. – Пятерых – что?

– Детей, сэр, – внятно ответил Пиппин. – Помните, вы говорили мне о них перед тем, как я сюда приехал. Одного мальчика зовут Фредерик Троттевилл.

– Ну да? – сказал инспектор. – Правда? Это уже интересно. Значит, он принимал участие в деле об ограблении? А вам известно, к какому заключению он пришел?

– Да, сэр, мне по этому поводу все известно. Мистер Гун не захотел, чтобы я вместе с ним работал над этим делом, так что я... ну...

– Так что вы работали с Фредериком, – усмехнулся инспектор. – Поступили в высшей степени мудро. Договорились – я ничего не буду предпринимать до вашего появления.

Он вызвал Гуна.

– М-м... Гун, – сказал он. – Надо подождать минут двадцать, прежде чем продолжить оформление дела. Только что звонил Пиппин. У него есть свежие доказательства.

Гун ощерился, как еж.

– Пиппин, сэр? Но он ничего не знает по этому делу! Даже самой малости! Я не хотел, чтобы он вместе со мной им занимался. Он совершенно туп, сэр! Конечно, я не очень давно его знаю, но легко понять, что ничего путного из него не выйдет. Мозгов мало. И еще он нахал, сэр!

– Итак, будем ждать, – проговорил в ответ на этот страстный монолог инспектор Дженкс. – Пиппин привезет какого-то человека для допроса.

Гун открыл рот.

– Человека для допроса? Но мы же поймали преступников. Для чего он его привезет? Кто он?

– Он еще привезет пятерых ребятишек, – продолжал инспектор, получая от этой беседы большое удовольствие. Инспектор не любил деспотичного, самодовольного Гуна.

– Один из них, я уверен, – тот самый умный мальчик, который уже много раз помогал нам при расследовании: Фредерик Троттевилл.

Гун открывал и закрывал рот, точно громадный карась. Минуты две он не мог вымолвить ни звука. Лицо его постепенно приобретало темно-багровый оттенок, и инспектор поглядывал на полицейского уже с тревогой.

– Дело кончится сердечным приступом, Гун, если вы будете так злиться, – сказал он наконец. – Приезд Фредерика наверняка не имеет для вас ни малейшего значения.