Нервная разрядка после боя. Ей нужно, чтобы ее поддерживала стена. Подняв свою вязаную шапку, Грей отряхнул ее о штаны и продолжал наблюдать за Анник. Она сбежит, как только придет в себя.

— В любом случае он бы не хотел, чтобы я резала им овощи. Он бы с радостью увидел, где его нож сейчас. Ему не нравится Леблан, моему другу, у которого так много ножей.

Анник откинула со лба черные волосы и посмотрела на Грея. И тут он впервые заметил, что она больше не опускает глаза.

Она его не узнала.

Искренняя, очаровательная, бледная, как пергамент, она улыбнулась:

— Большое спасибо. Я вам очень благодарна.

Грей мял в пальцах вязаную шапку, дожидаясь, когда она его узнает. Это будет конец ее радости. Опять начнется отвратительная борьба, неизбежная, как закат солнца. Он победит. Она проиграет. Он вытащит ее из этого лабиринта улиц, сотрет ее радость и увезет в Лондон.

Анник окинула взглядом его лицо, волосы, плечи, всю фигуру в вонючем рыбацком костюме. Оценивая. Одобряя.

— Странное дело. Я говорю на пяти языках, а не могу выразить, как я вам благодарна за спасение.

Почему она не узнает его? Ну конечно. Она же никогда его не видела. И не знает, какое у него лицо, не представляет себе цвет его волос и форму носа. Он может быть кем угодно.

Значит, если он ее освободит и последует за ней, она может привести его к планам Альбиона. Возможно ли это? Пожалуй, да. Он был уверен, что она знает местонахождение планов. Каким-то образом, после того кровавого разгрома в Брюгге, планы Альбиона оказались у нее. Он следил за Анник с тех пор, как она вышла из рыбачьей лодки в Дувре. С пустыми руками. Может, планы уже в Англии?

Где же эти планы? Наверное, она сейчас направляется за ними и собирается передать их Сулье.

Если она приведет его к планам, это будет для нее лучшим вариантом. Краткий миг потрясения, и все кончено. Ни долгого, хорошо отработанного допроса. Ни развращенной близости час за часом, пока он выуживает у нее секреты. На Микс-стрит, в удобной тюрьме, он вынудит ее расстаться с планами. Он в этом специалист. И, делая это, оставит на ее душе свои грязные отпечатки пальцев.

Он мог отпустить ее, и тогда Анник уже не будет его врагом. Может, она не перестанет смотреть на него как на благородного рыцаря. Может, именно этого он и хотел.

Анник знает его голос. Но его легко изменить.

Грей вырос в глубинке Сомерсета. Проводя целые дни в конюшне, он и его братья подражали речи конюхов, даже получали затрещины, когда разговаривали так в гостиной. Но, приезжая домой, он быстро переходил на этот язык. Не грех воспользоваться им и сейчас.

— Вы ранены?

— Ничуть, благодарю вас. С вашей стороны было очень смело броситься на трех вооруженных людей.

Он пожал плечами. Не следует много говорить, чтобы она не узнала его голос.

— Вы еще и скромны. Но ведь только благодаря вам меня не выпотрошили как селедку, за что я вам бесконечно признательна. Настоящий героизм с вашей стороны — без колебаний прийти на помощь совершенно незнакомому человеку.

— Любой на моем месте сделал бы то же самое. — Грей ждал, что следующее слово пробудит ее память и скажет ей, кто он.

— Возможно. Еще много альтруизма в нашей жизни. — Анник оттолкнулась от стены и подняла из грязи свою шаль. — Только не всегда он проявляется так быстро и обладает такой мускулатурой. Эту шаль дала мне подруга, ее связала ей мать. — Она встряхнула шаль. — Ее бы нашли рядом с моим телом, если б не пришли вы.

Грей снова пожал плечами. День или два он сможет ее обманывать, если будет осторожен. Это все, что ему требуется.

— Сегодня утром мне очень повезло. Даже не представляю, как мне вас благодарить.