— Это все новогодняя пурга, — объясняет Жан-Марк, — но это не так страшно. Для хорошего каменщика дня два работы.

Последний поворот руля, и машина въезжает во двор. Услышав шум двигателя, навстречу мальчикам выбегают Жауаны.

— Как ты вырос! — восклицает Маргарита. Начинаются троекратные поцелуи, как это принято у хороших друзей, а потом — бесконечные вопросы. «Да, все здоровы. Папа очень занят. Приедут, как только смогут. Да, я немного проголодался…» И пока Жан-Марк ставит машину под навес, все остальные направляются в зал, где их уже ждет накрытый стол. На нем фаянс из Кимпера и букет полевых цветов. В камине горит огонь. Франсуа расслабляется. Как хорошо в Кермоле! И какие чудесные люди эти Жауаны! Он — плечистый, сильный, несмотря на возраст, с обветренным лицом, трубкой в зубах, быстрым взглядом из-под подергивающихся век; она — нежная, заботливая, всегда готовая накормить, вылечить, прибрать…

Сегодня, однако, они немного сдержаннее, чем обычно. А после обеда Жауаны совсем притихли. Разговор так бы и заглох, если бы Франсуа не начал рассказывать о парижской жизни.

— Ты все запер? — спросила вдруг Маргарита у Жан-Марка.

— Зачем это? — удивился Без Козыря. — У нас ведь нет ничего ценного.

Жауаны почему-то переглянулись, а потом снова попытались придать своим лицам беззаботное выражение.

— Это верно, воровать у нас нечего, кроме кур и кроликов, — сказал дядюшка Жауан. — Послушай, сынок, попробуй-ка ты лучше моего сидра. В Париже такого не найдешь…

Но Франсуа не так-то легко провести! Он предпочитает говорить начистоту — и поэтому сразу начинает разговор о продаже замка. Жауаны качают головами. Конечно, им будет очень тяжело, если придется устраиваться где-то на новом месте. Они слишком стары, чтобы переезжать. И кроме того, они не хотят никаких других хозяев. Они очень надеются, что продажа не состоится. Это была бы для них настоящая катастрофа.

Франсуа прислушивается к их словам, стараясь уловить, о чем же они умалчивают. Но нет, кажется, Жауаны просты и искренни, как всегда.

И в то же время в их речах чувствуется некая недоговоренность, будто какая-то часть их находится в другом месте.

— Знаешь, — говорит вдруг Маргарита, — мы думаем, будет лучше, если ты до приезда родителей будешь спать поближе к нам.

— Ни за что! — протестует Франсуа. — Я так люблю свою комнату!

— Да, но ты будешь совсем один… в другом конце замка…,

— Никто меня не украдет, — усмехается Франсуа. — И я не боюсь темноты. Я буду спать у себя. Электричество работает?

— Да, — кивает Жауан, — я все проверил.

— Вот и хорошо! Честно говоря, меня уже клонит ко сну.

Жауаны обмениваются несколькими фразами на бретонском наречии. Это что-то новое! Раньше они избегали при Робьонах говорить между собой по-бретонски. Что такое с ними сегодня вечером? Они явно встревожены, даже забывают ему переводить… А Маргарита зачем-то готовит маленькую медную лампу, какие раньше называли «голубь».

— Если случится авария со светом, у тебя, по крайней мере, будет ночник.

Ночник! Вот оно что! Значит, они озабочены, чтобы Франсуа не стало страшно.

— Жан-Марк тебя проводит, сынок, — говорит Жауан.