— А если на перроне никто не появится? — спросил Сергей, почесывая в голове и обдумывая услышанное. Идея ему нравилась: он понимал, что вряд ли можно предложить что-нибудь более разумное.

— Тогда, значит, ваш брат — в поезде, и в конце концов мы его найдем, — сказала старуха.

— Я тоже буду дежурить на перроне! — Любовь Александровна встала. — И если окажется, что это и впрямь кто-то из моих отвергнутых кавалеров, который тайно ехал за мной, я… я глаза ему выцарапаю! Когда следующая остановка?

— Пойду узнаю у проводников, — Сергей встал.

— Я с тобой! — и Любовь Александровна решительно направилась вслед за Сергеем к служебному купе.

— Ну, что ты обо всем этом думаешь? — спросила старуха, оставшись с Груней наедине.

— Вы как-то упустили из виду, что «новый русский» тоже исчез, — сказала девочка. — А двойное исчезновение — это не исчезновение одного человека! Очень мне это не нравится!

— Мне тоже, — кивнула Азалия Мартыновна. — Но я не упустила из виду, я это… обошла. Надо было поставить перед ними цель, чтобы они немножко собрались, начали действовать. И нельзя было сбивать их с этой цели. Если б они задумались о судьбе «нового русского», то опять бы раскисли. А так они будут при деле… Но моя доченька какова? «Глаза выцарапаю», а? Узнаю себя в молодости! Только я была поумнее.

— Поумнее? — удивилась Груня. — Мне кажется, Любовь Александровна вполне…

— У нее нет опыта борьбы и интриг, — ухмыльнулась старуха. — То, чего в театре и на эстраде я хлебнула с лихвой и что оттачивало мой ум. Хотя, теоретически, да, моя дочка не глупее меня.

— Вы… вы тоже интриговали? — осмелилась спросить Груня.

— Еще бы, — коротко ответила старуха. — Но не будем говорить об этом. Не для девичьих это ушей. А тебе, я думаю, стоит собрать твои краски и прочие принадлежности. Сегодня вряд ли удастся закончить рисунок.

— Да, конечно, — кивнула Груня. Она закрыла альбом — акварель уже высохла, — сложила краски и кисточки и отправилась в свое купе.

А тем временем Сергей барабанил в дверь купе проводников.

— Да не бойтесь вы! — ревел он. — Ничего я вам не сделаю! Мне только нужно знать, когда ближайшая остановка.

Наконец дверь купе приотворилась, и один из проводников осторожно выглянул в щелочку.

— Через тридцать пять минут, — сообщил он.

— А после этого? — спросила Любовь Александровна.

— Только через пять часов. Мы большой отрезок пути проедем без остановок.

— Отлично! — сказал Сергей. — Значит, если нам не повезет на перроне, у нас будет целых четыре часа!

Все пассажиры вагона наблюдали за этой сценой, держась чуть в отдалении, у дверей своих купе.

— Ужас! — Анджелова несколько театрально схватилась за голову. — Какой кошмар!

Ее муж мрачно кивал. Самсонов и Игорь недоуменно переглядывались. А Алексей, засунув руки в карманы и прислонясь к косяку открытой двери, напряженно размышлял. Выглядел он сейчас в точности как Бармалей, который пытается быть добрым.