— А вот и нет! — яростно заспорил отец Василий, явно собиравшийся доказывать, что если актёр обряжен не кем-нибудь, а Святым Николаем — это налагает слишком большую ответственность, чтобы он стал дозволять себе лишнее и падать при детях. — Хороший вы человек, но взгляды у вас чисто советские, сплошное безобразие в мозгах! Если человек надевает красную шубу и епископскую митру, да ещё берет в руки не что-нибудь, а епископский посох, то… — он осёкся, потому что увидел, что вернувшиеся из другой комнаты отец и Михаил Дмитриевич стоят в дверях и Михаил Дмитриевич знаками сигналит инспектору, что, мол, ехать пора. — Не будем смущать хозяев нашим несогласием. Поехали, по дороге доспорим.

— Что вы, это очень интересно! — сказал дядя Серёжа.

— Интересно-то интересно, только нам ехать пора! — ответил отец Василий. — И вообще, вразумление невежествующих есть дело приватное, а не на потеху окружающим, будто театр или цирк какой! Так что вы ужо у меня!.. — он погрозил кулаком Алексею Николаевичу, а заодно и Михаилу Дмитриевичу, хотя тот в споре не участвовал и вразумлять его, вроде бы, было не за что.

— Неужели, батюшка, вы и кулаком вразумить можете? — осведомился Михаил Дмитриевич, скрывая улыбку.

— А что? — живо отозвался отец Василий. — Вразумил же Ария Святитель Николай…

— Это как? — с большим любопытством спросил Ванька.

— А вот так! Была в своё время, в начале христианства, арианская ересь, названная так по имени человека, эту ересь придумавшего — Ария. И столько сторонников эта ересь завоевала, что сам византийский император — Святой Константин, сделавший христианство главной религией империи — велел призвать пред свои светлы очи две… две делегации, как сказали бы мы сейчас. Защитников ереси, во главе с Арием, и её противников, во главе со Святым Николаем. Мол, кто убедительней докажет свою правоту — по пути того и вся церковь пойдёт! И вот спорят они день, другой, третий… Никак друг друга переспорить не могут, а император Константин то в одну, то в другую сторону склоняется. И кончилось тем, что Святитель Николай вышел из себя — характером бывал он сердит и крут — и как следует врезал Арию в лоб!.. И Святой Константин счёл это настолько убедительным доказательством, что арианскую ересь сразу запретил, признав правоту Святителя Николая, епископа Мирликийского, и его сподвижников!.. Так что и я могу этот довод в нашем споре использовать… А сдачи мне будет дать нельзя, потому как, во-первых, я лицо духовное, неприкосновенное, а во-вторых, и самое главное, я за рулём буду — а водителю в лоб дать, чтобы он управление потерял, это себе дороже обойдётся!..

— Хитрый вы, отец Василий, — смеясь, заметил Алексей Николаевич, отлично знавший, что отец Василий никогда и ни при каких обстоятельствах не поднимет руку на ближнего своего. Ну, может, если доведут его, как Святого Николая довёл Арий, буквально оправдавший присказку про то, что «этот святого из себя выведет». Но ни Алексей Михайлович, ни Михаил Дмитриевич не были из тех людей, разногласия которых с отцом Василием могли бы зайти столь далеко. По всему было видно, что они уважают священника, и что инспектор больше поддразнивает его из мальчишеского озорства, чем из-за действительного желания поспорить.

— Как лис хитрый! — ответил отец Василий. — Всех вокруг пальца обведу! Ну, поехали, дети мои!.. — и, подбирая рясу, чтобы она не мешала его размашистым шагам, направился прочь.

Отец вышел их проводить, после этого отпустил Топу, которого посадил на цепь, увидев вместе с отцом Василием ещё двух людей, в том числе одного незнакомого, и, в виде компенсации за понесённый моральный ущерб, позволил Топе (который всё это время рвал, метал и лаял так, что под конец его лай стал совсем хриплым) вернуться в дом, а не оставаться на улице.