Сегодняшний вечер тоже не стал исключением. Народу в пивной было полно. Все они орали, гоготали, хлопали друг друга по спинам, умудряясь при всем этом гаме еще о чем-то договариваться вполголоса. Сам Мендель, как всегда, царил за стойкой, отпуская шуточки, разливая пиво и в то же время остро зыркая по сторонам, наблюдал за происходящим.

Тем временем из общей толпы к стойке протиснулся Изя Пинхас — тощий невзрачный еврей с подбитым глазом. Мендель в обход других немедленно всучил ему кружку и доверительно поинтересовался:

— Пан Пинхас, что… Что-то не так? Или я предложил пану плохой гешефт?..

— О, разве я это говорил? — Изя тронул пальцем свежий синяк под глазом. — И вовсе нет… Кто сказал, что вещи пана Гжельского — плохой гешефт? Нет, это был бы хороший гешефт, чтоб мне не брать в руки пейсахувки. Это, таки да, такой гешефт, что даже эти свинячьи бовдуры решили оставить его себе, хотя они, видит бог, ничего не смыслят в коммерции и поэтому чуть что пускают в ход кулаки…

— Ц-ц-ц… Ай яй-яй-яй… И что же? — посочувствовал Мендель.

— Что? Вы спрашиваете? Я, как пан и советовал, начал интересоваться вокруг квартиры пана Гжельского…

— И что? Неужели полиция помешала?

— Какая полиция? — фыркнул Пинхас. — Они все мне лучшие друзья…

— Тогда кто же? — сощурился Мендель.

— Вчера вечером на Монопольовой меня встретил какой-то криминальный тип и просто себе так засветил мне в глаз.

— А может, это обычный пьяный? Там их… Не мне пану рассказывать.

— О, если бы так, я бы все понял… Но потом этот клятый мишигене берет меня за воротник и очень убедительно объясняет, чтоб я и близко не совался к вещам пана Гжельского… Нет, вы себе такое представляете?

— Ц-ц-ц… Как я вас понимаю, пан Пинхас. Но кто бы мог подумать!

Мендель настолько увлекся рассказом Пинхаса, что на время забыл о своих посетителях, и только их громкие требования вернули хозяина к его обязанностям. Он завертелся втрое быстрее, и вспыхнувшее было возмущение само собой утихло, а тем временем обиженный Изя нашел себе утешение в кружке.

Некоторое время Мендель привычно орудовал у стойки, пока его вниманием не завладел только что появившийся громила. Он хлопнул пудовым кулаком по цинку и заржал, как жеребец.

— Ты, Мендель, смотрю жалостливый! Изю Пинхаса пожалел…

Физиономия Менделя приобрела плутовское выражение.

— Ну что вы, пан Ворон? Мне уж и человека пожалеть нельзя?

— Почему нельзя? Пожалеть можно… Только Изя и сам виноват.

— А что, пан Ворон знает, кто подбил Изе глаз?

— Само собой! Сенька Копыто.

— И что, Сенька хочет устроить погром? — рассмеялся Мендель.

— Хе-хе-хе… Скажешь еще. Просто пан Опалык дал ему на чекушку. Видать, где-то твой Изя ему дорогу перебежал в этих ваших гешефтах…

— Вон оно что… — Мендель воровато наклонился, быстренько влил в бокал с пивом граммов сто водки и подал кружку громиле: — Прошу, пан Ворон, ваше фирменное…

— Благодарствую! — Громила с наслаждением высосал все в о