– Угомонись, Мухина, – поморщился Володька.

Но я не угомонилась.

– И по ящику передача была: одной женщине аппендицит вырезали, а когда наркоз давать стали, баллоны перепутали: вместо кислорода дали углекислый газ. Помнишь? Вместе же смотрели.

– Угу, – поддакнул Воробей, думая о своем. – Знаешь что, Мухина, расскажи все с самого начала. И постарайся не пропустить ни одной детали.

Я начала заново.

– Постой, постой, – перебил меня Володька, когда я дошла до убийства в ночном клубе. – Получается, Лола выстрелила в Немухина, а через минуту приехали оперативники. Не слишком ли быстро они появились? Выходит, их вызвали еще до того, как произошло убийство.

– Верно, Воробей! – воскликнула я. – А как ты считаешь, почему все посетители клуба сказали, что это я совершила убийство?!

Володька подумал-подумал и выдал:

– Да потому что все они – сообщники убийцы!

– Ну нет, Воробей.

– Не «нет», а «да»! Я недавно читал детективчик, там одного типа в поезде грохнули. А в конце оказалось, что все пассажиры в вагоне – убийцы! Они специально взяли билеты в вагон, где ехала их жертва. Похоже, в клубе «Какаду» была точно такая же ситуация. Там большой зал?

– Да не особенно.

– Сколько столиков?

– Штук двадцать.

– Двадцать столиков, за каждым, в среднем, по два человека. Это будет… – стал мысленно перемножать Володька. – Это будет сорок человек. Не так уж и много. В общем, налицо явная подстава.

– Какая еще подстава?

– Тебя подставили, Мухина, в ночном клубе.

– Охо-хо, – вздохнула я. – Не жизнь, а сплошная чернуха. Неужели мы когда-нибудь разгадаем все эти загадки, а, Воробей?!

– Разгадаем, Мухина. Настоящий сыщик, получив минимум информации, всегда сумеет домыслить остальное. Просто когда ты рассказываешь, все ниточки собираются в один клубок. А надо каждую ниточку рассматривать по отдельности. Возможно, они между собой вовсе и не связаны. И те, кто убил Чмонина, не знают о тех, кто подложил бомбы в купе и гостинице. А звонок Смерти и вся история с «Джокондой» – это уже третья ниточка, не имеющая ничего общего с двумя первыми…

– Тогда убийство Немухина – это четвертая ниточка.

– Правильно, Мухина. Видишь, не так уж все и запутано. Всего-навсего четыре ниточки. Но я думаю, пока нам надо потянуть за самую опасную нитку. За ту, что связана с черным пятном у тебя на плече.

– Ох уж мне это черное пятно…

– Давай для начала сходим в Эрмитаж. Узнаем, есть в зрачке «Джоконды» пластилин или нет.

– Как мы узнаем, если к картине ближе чем на три метра не подпускают?!

– Элементарно, Мухина. У тети Моти должен быть театральный бинокль. Она же театралка.

– Ты гений, Воробей! – Я мигом притащила бинокль, который лежал в ящике стола вместе с ножницами и лупой.

Володька бодро вскочил с дивана:

– Двигаем в Эрмитаж!

– Что, прямо сейчас?!

– Нет, через сто пятьдесят лет! Раз я здесь, Мухина, пора браться за дело. О'кей?!

– О'кей! – весело ответила я.

И мы отправились в Эрмитаж.

Гафчик дает показания

В Эрмитаже Воробей забрал у меня записку Глеба Борисыча (в записке было сказано: «Прошу пропустить без очереди. Г.П.») и, показав ее билетеру, прошел в Синий зал.