Смотрите: кто раньше не имел хлеба, владеет теперь закромами. Тот, кто голодал, владеет теперь амбарами; кто брал зерно в долг, теперь сам раздает его.

Смотрите: тот, кто не имел даже упряжки быков, владеет теперь стадом…»

Что это, донос или ловко замаскированная прокламация? Призыв к подавлению восставших или, наоборот, к мятежу? Чем больше я вчитывался, тем несомненнее становился для меня явно сочувственный тон автора:

«Смотрите: в собственном доме живет тот, кто не мог построить себе даже хижину,

Смотрите: вельможи находят себе пристанище лить в амбарах. Тот, кому даже у стен не было места, спит ныне на собственном ложе.

Смотрите: начальники страны спасаются бегством. Сильным ничего не докладывают более. Тот, кто сам был на посылках, теперь посылает гонцов.

Смотрите: вот пятеро рабов. Господин послал их в путь, но они говорят: «Иди сам этой дорогой, мы уже достигли своей цели. Мы теперь господа!»

Итак, что же это: осуждение или восхваление мятежа?

Как же я мог не заметить этого раньше? Да и не я один!

Это произведение, написанное на небольшом куске папируса, нашли при раскопках некрополя возле Фив еще в начале прошлого века. Папирус оказался местами сильно поврежден, на другой стороне его были скорописью сделаны какие-то хозяйственные пометки. Впервые его исследовал и описал в 1872 году немецкий египтолог Лауф, приняв за отрывок какого-то «мистического пророчества», обычного для литературы древнего Египта. Но в 1903 году другой немецкий исследователь, Ланде, выдвинул иную точку зрения… Он считал, что найденный отрывок посвящен не каким-то отвлеченным пророчествам, а отражает совершенно реальные события. Вскоре его теорию поддержал и подробно обосновал английский египтолог Гарднер, и с тех пор она уже стала общепринятой и почти ни у кого не вызывала сомнений.

А потом «Речению» посвятил интереснейшее исследование мой учитель, академик Савельев, обстоятельно доказав, что оно дает правдивую картину именно широких народных восстаний, а не просто дворцовых смут.

И все считали, будто «Речение» написано кем-то из царских приближенных, осуждающих мятеж. Никто до сих пор и не заметил, что неведомый автор «Речения» умело пользуется эзоповским языком и, в сущности, прославляет восстание, а вовсе не порицает его!

А ведь сатирики древнего Египта отлично умели пользоваться эзоповским языком, это давно известно. Среди рисунков на стенах раскопанных дворцов, на саркофагах и гробницах попадаются явные карикатуры.

Как и легендарный Эзон, лукавые египетские художники ловко использовали для высмеивания врагов всяких басенных животных. Вот осел выступает в роли судьи. На нем традиционное одеяние вельможи, он гордо держит высокий посох и судейский жезл. А перед ним в почтительной позе склонилась преступница кошка, рядом тупым монументом высится стражник бык. Попробуйте придраться, что на ваших глазах высмеивается «неправое правосудие»!

На другом рисунке ужасно исхудавший кот, полосатый от выступающих из-под кожи ребер, приносит дары крысе, развалившейся в кресле под пышным опахалом, без каких не появлялись чиновники фараона.

Пользуясь такими приемами, древние художники осмеливались высмеивать даже самих фараонов. Теперь по-новому зазвучали для меня и те злополучные строки, в которые тыкал меня носом старик Савельев.

«Сын мой, мститель мой, я взываю к тебе! Смотри: племена пустыни всюду превращаются в египтян. Нубийцы становятся опытными в ремесленных производствах Дельты…»

Конечно же, автор радуется, а не печалится! Это же очевидно. И моя гипотеза вовсе не опровергается этими строками, а, наоборот, получает новое неожиданное подкрепление. Почему загадочный автор «Речения» специально выделяет нубийцев, а не хеттов, сирийцев или, скажем, ливийцев? Вероятно, потому, что он сам нубиец.