– Мне бы Ольгу, – сказала я.

– Заходи, – кивнула девица и добавила: – Она в ванной. Сейчас появится.

Не потрудившись закрыть дверь, деваха направилась в сторону кухни, дверь закрыла я и пошла за ней, раз уж звали. Девица устроилась на подоконнике и закурила, раз пять перед этим щелкнув зажигалкой и чертыхаясь. Я пристроилась на стуле, тревожно поглядывая в сторону ванной. Начало многообещающее, вопрос, как к моему появлению отнесется хозяйка. Тут дверь в ванную распахнулась, и я увидела Ольгу в банном халате и с полотенцем на голове. Лицо без косметики сияло молодостью, но не красотой, хотя справедливости ради стоило сказать: совсем дурнушкой девушка не была. Но не это обстоятельство заставило сердце екнуть и задержать дыхание. На паспорте Кагарлицкой, вне всякого сомнения, была фотография Ольги. «Все страннее и страннее», – успела подумать я, а Ольга, притормозив, перевела взгляд с подруги на меня и спросила:

– Ты кто?

– К тебе пришла, – пожала плечами «бразильянка», а я сказала:

– Здравствуйте.

– Привет. И что? Чего ты здесь расселась?

– У меня к вам несколько вопросов, – степенно ответила я, очень надеясь, что меня сию же минуту не выкинут из квартиры. – Вы знакомы с Кагарлицкой Софьей Витальевной?

– Блин, – сквозь зубы буркнула Ольга, беспокойно отводя взгляд, как ни странно, боевой задор в ней внезапно иссяк, она как будто пыталась решить, как следует себя вести, и пока еще точно не решила. – Задолбали с этой Кагарлицкой. Это ты вчера звонила?

– Нет, не я, – ответила я чистую правду. – Но ведь вы работали в доме Миланы Теодоровны?

– Какой еще Теодоровны? Первый раз слышу. Я, между прочим, риелтором работаю. Все, двигай отсюда. А как ты меня нашла? – вдруг нахмурилась она.

– На квитанции в химчистку был указан ваш номер телефона.

– Бред какой‑то… ну, оставил кто‑то номер, я‑то при чем?

– Что за дела? – подала голос ее подружка, сползая с подоконника. – Надо разобраться…

– Ничего более я не желаю так страстно, – кивнула я. – В доме Миланы Теодоровны, где я сейчас работаю, жила та самая Кагарлицкая, полтора месяца примерно, в ноябре – декабре. Она забыла кое‑какие вещи, хозяйка хотела бы их вернуть.

Жгучая брюнетка смотрела с сомнением, но не на меня, а на подругу, и шевелила губами, вроде бы что‑то подсчитывая.

– Да я‑то здесь при чем? – чуть не плача, спросила Ольга.

– Значит, Кагарлицкую вы не знаете и мою хозяйку тоже?

– Конечно, нет.

– Тогда извините. Придется в полицию обращаться, – пробубнила я, направляясь к входной двери.

– Да хоть к президенту, – ответила Ольга, но куда менее уверенно, чем ей того бы хотелось.

Я могла бы показать паспорт и испортить ей настроение еще больше, однако сочла это преждевременным. Для начала надо все как следует обдумать. Этим я и занялась, устроившись в машине, уезжать не спешила и поглядывала на дверь подъезда.

Итак, к бабке устраивается на работу девица по липовому паспорту. Достав паспорт, я внимательнейшим образом рассмотрела фотографию и удивилась тому, что еще вчера не заметила очевидного. Фотку переклеивали, то есть на первый взгляд все выглядело вполне пристойно, работал явно не дурак в своем деле, однако волнообразный рисунок на фотографии был слегка смещен и даже по цвету отличался. То есть старую фотку срезали, наклеили другую и закатали пленочкой. Ольга сказала, что работает риелтором, следовательно, совесть у девицы практически отсутствует (с риелторами у меня свои счеты), запросто могла подделать чужой паспорт.