VII. ВОЛЬФДЕН

Добрые господа! Умоляю вас, будьте осторожны; в этом доме водятся духи, каждый шаг пробуждает сотни врагов, которые могут наделать нам беды.

Это был странный, старый дом, выстроенный из дикого камня и почти сплошь заросший темно-зеленым плющом. Местами камни расселись и растрескались от времени, так что держались только благодаря обвивавшим их веткам. Вообще это был красивый, живописный дом, выстроенный в елизаветинском стиле, с узкими стрельчатыми окнами, высокими трубами причудливой формы и башенками по углам. Под крышей, где ласточки ежегодно вили гнезда, над большими дубовыми дверями, по краям окон — всюду виднелись уродливые лица, вырезанные из камня; казалось, домовые выглядывают из заброшенного дома. Трава зеленела в щелях между каменными плитами на балконе; широкий двор зарос чертополохом, всюду виднелась сероватая плесень. Ставни, сорванные ветром, валялись в траве под окнами, другие висели на петлях, качаясь и скрипя при каждом порыве ветра.

Когда-то этот дом отличался роскошным убранством и низкие потолки широких комнат были украшены превосходной живописью. Но широкие дубовые лестницы, по которым поднималось столько поколений, покрылись слоем пыли, и бледная луна, заглядывая в расписные окна, видела только пустые комнаты с изменчивыми тенями. Но не одна заброшенность этого дома делала из него предмет ужаса для местного населения. Говорили, что над ним тяготеет проклятие, потому что владелец его удавился, устроив в последний раз оргию на остатки своего состояния. В обширной обеденной зале до сих пор висел обрывок веревки, на которой он окончил свою жизнь. Сюда пришел он после той последней ужасной оргии — выпив до дна кубок жизни и почувствовав горечь ее осадка — пришел и самовольно переселился в иной мир. Говорили, что его дух является по ночам на место прежних безумств и оплакивает прошлое, которого уже не переделаешь. Но свет, являвшийся перед его приходом, был, по всей вероятности, блеск луны сквозь цветные окна, а ветер, завывавший в опустелых комнатах, принимали за голос духа. Однако, крестьяне возмущались такими объяснениями и твердо верили, что, вопреки всем уверениям современной науки, духи существуют и один из них посещает Вольфден.

По смерти последнего сквайра имение перешло в управление лорда-канцлера нему и дом был заброшен и запущен. Никто не соглашался снять его, даже в наш скептический век, так как местность была болотистая и туманная. Когда немецкий профессор поселился в нем, все удивлялись его смелости, а деревенские кумушки рассказывали шепотом, что он сам знаком с чернокнижием и потому не боится обитателей Вольфдена. Суеверие находило много последователей среди этих пустынных холмов, и чужестранец, так резко отличавшийся от местных жителей, возбуждал немало страшных подозрений.

Профессор не занимал всего дома, но только несколько комнат в правом крыле. Над его квартирой находилась восьмиугольная комната, которую он превратил в лабораторию для каких-то химических опытов. Свет виднелся в этой комнате далеко за полночь, потому что профессор больше любил работать по ночам, чем днем. Целый день он возился в библиотеке, перебирая книги и помогая баронету составлять историю химии. Сэр Гильберт был единственный человек в замке, с которым профессор оставался в дружеских отношениях. Филиппа явно избегала его, да и лорд Дольчестер не скрывал своей антипатии, на которую профессор от всего сердца отвечал тем же. Профессор постоянно следил за Филиппой, выжидая случая заманить ее к себе, так как твердо решился исполнить свой план, — убить девушку и добыть необходимый ингредиент. Филиппа постоянно встречала упорный взгляд его магнетических глаз, блиставших как две зловещие звезды, отравлявшие ее жизнь своим дурным влиянием.