– Свечи зажег, помахал павлиньими перьями, – не унимался Матарас. – Благовония всякие распылил по квартире.

– Вы, говорю, Прасковья Антипьевна, по гороскопу Овен, значит, и охранять вас будет планета Марс, бог войны. Распаковал пакет, а там оказался армейский ремень. Продырявил его в нескольких местах, магические крестики накорябал. Говорю, не снимайте ни при каких обстоятельствах, наденьте на голое тело, и приступов больше не будет. Она вся затрепетала, прониклась торжественностью момента, надела, и приступов больше не было.

– Дешевый трюк, кстати, – вставил Матарас. – Я бы придумал что-нибудь более оригинальное. Типа заклинания племени Тхапуту.

На него снова зацыкали.

– Концовка у этой истории печальная, – подытожил Петр. – В апреле как-то в некоторых домах отключили воду, и направилась наша Прасковья Антипьевна в баню.

– Как? – вскрикнул Серж. – И здесь баня? Не может быть. Неужто опять со жмуриком? Прямо банно-прачечный криминал какой-то. Вы сговорились, что ли?

– И в бане бабушка сняла ремень, – обреченно продолжал Петр, чувствуя нарастающее раздражение. – Не будет же она в нем мыться. А не следовало этого делать. Без ремня, как нам рассказали те, кто ее видел, она прожила буквально несколько секунд. Вызвали нас… Я ехал и словно чувствовал – сердце было не на месте. Приезжаем, а она лежит поперек женской раздевалки.

– Вот вам сила психотерапевтического внушения, – подчеркнул Левчик Матарас, наполняя свою рюмку. – А Петро не до конца прочувствовал всю ответственность, которую на себя возлагает. Отнесся халатно, так сказать… В результате чего бабка пострадала.

– Ты убил бабку, – заметил патологоанатом Жора Рябухин. – Убивец! Ты ее фактически мне на стол положил! Надо было предусмотреть все варианты развития событий.

– Что вы накинулись на него! – встала на защиту бывшего мужа Элла. – Все варианты предусмотреть невозможно. Бабка сама сняла ремень, и точка! Зато на несколько месяцев «Скорая» получила передышку.

Карман чужого плаща

Лишь один человек не участвовал в этом круговороте веселья, в какофонии эмоций и воспоминаний.

Глеб Царегородцев по прозвищу Царь. Высокий, нескладный, с выдающимся греческим носом, он и в институте всегда немного дистанцировался от тусовок, слыл молчуном и отшельником. Отвечал невпопад. Когда все падали от смеха, искренне недоумевал, отчего так весело. Что другие обычно схватывали на лету, он просил разжевать и прояснить. Как говорили тогда на кафедре патанатомии – препарировать. Эта странность ничуть не помешала ему стать оперирующим урологом высшей категории.

– Что он здесь делает? – недоумевала Элла. – Так тоскливо посидеть за фужером он мог и дома, не платя этих денег. Или урологи сейчас много зарабатывают? Как к такому… йети люди вообще на прием приходят, как доверяют свои интимные подробности?

– Как вы жестоки, Элла Леонидовна! – с иронией заметил Петр. – Может, как специалист он выше всяких похвал. И сейчас, на празднике воспоминаний, отказываете коллеге в удовольствии посидеть среди однокурсников, послушать тех, с кем когда-то учился. Ну и что, что не участвует, не хохочет до колик? Ну и что, что молчалив? Мы разные, поэтому и не вымерли от однообразия до сих пор.

– Да, мы разные… – загадочно протянула бывшая супруга. – Кто-то оперирует, кто-то треплется перед аудиторией, кто-то убивает, кто-то насилует… Ты прав, мы все разные.