Бэрронс издал недовольный звук.

– У меня не хватает терпения на лжецов, мисс...

– Quid pro quo, Бэрронс. – Я не смогла сдержать порыва сбить с него спесь. Выражение лица Иерихона свидетельствовало, что никто и никогда раньше этого не делал. Я прошла к одной из зон для отдыха, бросила на стол свою сумочку и пакет с покупками и плюхнулась на кожаный диванчик песочного цвета. Я не собиралась уходить отсюда, не получив ответов, а поскольку с таким упрямым и деспотичным типом, как Иерихон Бэрронс, этот процесс мог затянуться до самого утра, мне стоило устроиться поудобнее. Я забросила серебристые сандалии на кофейный столик и положила ногу на ногу. За такую позу я моментально получила бы от мамы по шее, но мамы тут не было.

– Ты отвечаешь мне, а потом я отвечаю на твой вопрос. Но на этот раз тебе придется подтверждать каждый свой ответ, прежде чем задавать мне вопросы.

Бэрронс оказался рядом со мной прежде, чем я осознала, что он движется в мою сторону. Этот трюк он проделал уже третий раз, так что мне начало надоедать. Этот мужчина вполне мог быть олимпийским спринтером, поскольку я не то что отпрыгнуть, я вздохнуть не успела, а он уже был рядом со мной. Он двигался на порядок быстрее, чем мне позволяли инстинкты.

Губы Иерихона были стиснуты, лицо напряжено от ярости. Он сдернул меня с диванчика, одной рукой схватив за волосы, другой за горло, и заставил пятиться, пока я не прижалась спиной к стене.

– О, ну давай же, – прошипела я. – Просто убей меня и избавься от проблемы. Избавь меня от страданий!

Потеря Алины была для меня хуже неизлечимой болезни. В конце концов, смертельно больной человек знает, что боль не будет долгой. Отчаяние поглощало меня изнутри, день за днем, ночь за ночью, и я чувствовала, что умираю от него, но даже если бы мне хотелось умереть от отчаяния, я знала, что оно меня не убьет. Я так и буду ходить со сквозной дырой в сердце. И боль от смерти моей сестры не отпустит меня до последнего моего вздоха. Если вы не понимаете, о чем я говорю, или считаете меня чересчур мелодраматичной, значит, вы никогда никого не любили.

– Вы ведь этого не хотите.

– Я же сказала, что ты меня не знаешь!

Он засмеялся.

– Посмотрите на свои руки.

Я посмотрела. Обе мои руки вцепились в его предплечья. Ногти с прекрасным розовым маникюром впились в его рукав, как когти животного, пытаясь ослабить хватку. Я даже не заметила, когда вцепилась в него.

– Я знаю людей, мисс Лейн. Они думают, что хотят умереть, иногда они даже говорят об этом вслух. Но на самом деле им этого не хочется. В последнюю минуту они всегда визжат как свиньи и дерутся как черти.

Он говорил язвительно, словно исходя из собственного богатого опыта. Внезапно я потеряла всякую уверенность в том, что Иерихон Бэрронс – не убийца.

Он прижал меня к стене и продолжал удерживать, его рука сжимала мое горло, а темные глаза настойчиво скользили по моему лицу, шее, по моей груди под прозрачной кофточкой. Грудь он изучал очень внимательно. Я бы фыркнула, если бы не недостаток кислорода. Иерихон Бэрронс ни при каких обстоятельствах не мог бы счесть меня привлекательной. Мы абсолютно не подходили друг другу. Если он был Антарктикой, я была Сахарой. Ну что ему за дело до меня? Решил сменить тактику запугивания, перейдя от угрозы убить к угрозе изнасиловать? Или взвешивал, стоит ли совместить эти угрозы?

– Я собираюсь задать вопрос в последний раз, мисс Лейн, и советую не играть со мной в игры. Сегодня вечером запас моего терпения невероятно мал. У меня есть гораздо более действенные методы убеждения, чем кое-кому здесь могло показаться. Так что вы видели на улице?

Я закрыла глаза и прикинула свои возможности.