Я села обратно в машину, завела мотор, чтобы включить кондиционер – июльская жара была невыносима, – и начала прослушивать сообщения. Большинство из них отправили на прошлой неделе мои друзья по «Кирпичному», с которыми я уже говорила после похорон.

Наверное, где-то в глубине души я помнила, что связь со мной пропала за несколько дней до смерти Алины, и надеялась, что получу сообщение и от нее. Надеялась, что она звонила мне и что ее голос был счастливым. Надеялась, что она сказала нечто, что поможет мне забыть о моем горе, хотя бы ненадолго. Я отчаянно хотела еще хоть раз услышать ее голос.

И когда я его услышала, я чуть не уронила телефон. Голос Алины рвался из динамика, взвинченный и напуганный.

– Мак! Господи, Мак, где ты? Мне нужно с тобой поговорить! Я все время натыкаюсь на твою голосовую почту! Что ты делаешь, почему у тебя выключен телефон? Позвони мне сразу же, как только прослушаешь это сообщение! Это очень, очень срочно!

Несмотря на изнуряющую летнюю жару, меня обдало холодом, по коже поползли мурашки.

– Ох, Мак, все пошло так неправильно! Я думала, что знаю, что делаю. Я думала, что он помогает мне, но – Господи, поверить не могу, что я была такой дурой! Я думала, что влюблена в него, а он один из них, Мак! Он один из них!

Я моргнула, ничего не понимая. Один из кого? И, если уж на то пошло, кто такой этот «он», который «один из них»? Алина влюблена? Ни за что! Мы с Алиной рассказывали друг другу обо всем. И если не считать парней, с которыми она несколько раз встречалась в первые месяцы в Дублине, она ни разу не упомянула ни одного мужчину, появившегося в ее жизни. И уж точно не говорила, что в кого-то влюблена!

Алина начала всхлипывать. Я так стиснула телефон, что онемела рука – я словно хотела дотянуться до сестры через пластмассовую трубку. Спасти эту Алину от всего, что ей угрожало. Несколько секунд тишины, а потом она снова заговорила, понизив голос, словно боялась, что ее услышит тот, кто к ней приближался.

– Нам нужно поговорить, Мак! Ты слишком многого не знаешь. Господи, ты даже не знаешь, кто ты такая! Мне столько всего нужно было рассказать тебе, но я думала, что могу подождать того момента, когда это будет более безопасно. Я попытаюсь добраться домой. – Она замолчала, потом раздался невеселый смешок, едкий, злой звук, совсем не похожий на обычный смех Алины. – Но я не думаю, что он позволит мне покинуть страну. Я позвоню тебе, как только... – Снова тишина. Затрудненное дыхание. – Мак, он идет! – Потом она настойчиво зашептала: – Слушай меня! Нам нужно найти... – Следующее слово было искаженным или иностранным, что-то вроде «ши-саду». – От этого зависит все. Нельзя позволить им завладеть ею! Мы должны первыми добраться до нее! Он все время лгал мне. Теперь я знаю, что это такое, и знаю где...

Тишина.

Связь прервана.

Я неподвижно сидела за рулем, пытаясь осознать то, что только что услышала. Должно быть, я изначально была разделена на двух разных Мак – одна понимала, что происходит в этом мире и что с этим делать, а второй хватало мозгов лишь на то, чтобы одеться утром и не перепутать правую туфлю с левой. Мак-которая-хоть-что-то-понимала умерла вместе с Алиной, поскольку нынешняя Мак не понимала даже родную сестру.

Алина влюбилась и ни разу не проговорилась мне об этом! Ни разу. А теперь выяснилось, что она не говорила мне не только об этом.