Прошлой ночью оба — Цилиакс и Джек Бове — пытались приставать ко мне, один с несгибаемой решимостью, другой с довольно безнадежным видом.

День 25-й. Довольно знаменательный день.

Наш нормативный запас провизии и воды рассчитан на пятьдесят дней. Сегодня, следовательно, день двадцать пятый, точка поворота обратно. А мы все еще не приблизились к суше, как не приблизились и к проникновению в великую тайну Тихого океана.

Капитан собрал нас в самом большом из ресторанов; нас — это пассажиров и старших офицеров; кухарки не присутствовали и «илоты» тоже — эти пропащие души из отсеков атомных реакторов. Капитан лично говорил с нами через переговорную трубу из капитанской рубки; пора бы мне все же увидеть его лицо.

Мы обсуждали, стоит ли продолжать полет. Мы заслушали доклад начальника хозяйственной службы о состоянии наших припасов, потом состоялись дебаты, за которыми последовало голосование. Голосование, проводимое на летящем нацистском schlachtschiff! Не сомневаюсь, что капитан Фассбиндер принял собственное решение еще до того, как мы собрались в обеденном зале из полированного дуба. Но он пытался поддержать наш боевой дух, равно как и намеревался предотвратить возможность мятежа в будущем. Мне Джек рассказывал, что Христофор Колумб использовал такую же тактику, когда его команда чувствовала себя затерянной посреди другого безбрежного океана.

И, так же как Колумб, капитан Фассбиндер одержал победу. Мы продолжаем лететь, урезав свой рацион вдвое. Киношники это все засняли, хотя все они до единого, слишком любящие пожрать, голосовали за возвращение назад.

День 28-й. Сегодня мы прошли над еще одной группой островов у довольно большой группой. Капитан Фассбиндер приказал несколько часов летать по кругу, пока «фаэтоны» совершат разведку внизу. Из нашей маленькой группы только я одна стремилась полететь вниз с моим другом Клаусом. Джек Бове не ответил на мой стук в дверь его каюты. Я не видела его весь день. Подозреваю, что он там накачивался спиртным.

Так что мы с Клаусом вдвоем летели низко над лесами и лугами. Мы обсуждали экзотических животных: они были похожи на слонов, и буйволов, и носорогов. Возможно, это архаические виды времен даже более ранних, чем ледниковый период. Живые ископаемые! Я радостно нащелкала кадров, сделала заметки и мечтала о том, как представлю свои наблюдения Королевскому географическому обществу, как это сделал Дарвин по возвращении из своего путешествия на «Бигле».

Потом я увидела людей. Они были голые, высокие, худые, с прямой осанкой. И выглядели как-то более «современными», что ли, если это слово можно тут употребить, чем те неандертальцы с покатыми лбами, которых мы видели на островах мастодонтов много дней назад. Лбы у них уже не такие скошенные; хорошо очерченные черепа вполне могли содержать некоторое количество серого вещества, а их симпатичные глаза выражали только кроткое недоумение. Они исчезали при нашем приближении, как и другие обитатели саванны.

Сколь ни примитивными они были, казалось, что именно эта порода людей идет в авангарде экспансии. Я сделала еще снимки.

Я начала развивать теорию о природе мира и поверхности океана, над которым мы путешествовали, или, скорее, геометрическом континууме, в который он предположительно помещен. Думаю, Тихий океан — это вызов не только картографам, но и математикам. (Перечитала написанное — как напыщенно! Да, студентка Гиртона — это навсегда!) Я должна все же с кем-нибудь это обсудить. Я думаю, понять меня сможет только Вольфганг Цилиакс. Но прежде чем обратиться к нему, я предпочитаю убедиться в основательности своих предположений. Конечно, необходима радикально новая теория для этого нашего океана. Вы только подумайте! От берегов Азии мы уже прошли расстояние, достаточное, чтобы обогнуть Землю по меньшей мере пять раз, если бы не было этой странности, этой пространственной складки на теле мироздания.