XLI

И вот что удивительно, чуду подобно: «Тому, кто сделал зло тебе, плати добром», – это забыто, зарыто, но не потеряно. Это сокровище – «золото, ладан и смирну» – приносят волхвы с востока в дар Младенцу.

XLII

«Пал, пал Вавилон… повержен великий город!» – восклицает Ангел Апокалипсиса (Откр. XVIII, 2 – 21). Да, пал к ногам Господним: «И, падши, поклонились Ему».

Раненая львица – потоп

I

В развалинах Ниневийских дворцов найдено стенное изваяние Раненой Львицы: хребет пронзен стрелою; задние лапы, уже омертвелые, влачатся по земле; но, стоя на передних, издыхающий зверь вытянул шею, поднял морду и разинул пасть, как будто все еще грозит врагу предсмертным рыканием.

Эта раненая львица – душа Вавилона. С такою силою, как, может быть, нигде никогда, здесь изображен таинственный переход жизни в смерть, их мерцающая двойственность, их согласие в противоположностях.

II

«Противоположное – согласное», – учит Гераклит Эфесский (Fragm. 8), недаром посвятивший книгу свою «О природе», Περί φύσεως, Артемиде Эфесской, эллинской ипостаси Великой Матери богов Азийской – Иштар-Мами вавилонской: душа Вавилона, душа всей Азии – в Гераклитовой мудрости.

«Из противоположного возникает прекраснейшая гармония; из противоборства рождается все» (Fragm. 8). Это и значит: все рождается из противоборства и согласия двух начал в третьем, из Тайны Трех.

III

«Бог есть день – ночь; зима – лето; война – мир; сытость – голод: в Боге все противоположности,

« (Fragm. 67). Анантиизмом, «философиею противоположностей» можно бы назвать всю мудрость Гераклита, мудрость вавилонскую по преимуществу.

IV

По тому же учению: «Добро и зло соединяются в действии, как противоположные части лиры и лука». Соединяются и напрягаются, как тетива на луке и на лире струна. Это и есть то напряжение, Spannung, о котором говорит Шеллинг и Яков Бём языком христианской Троичной мистики: «В Боге отрицание и утверждение, небытие и бытие, нет и да, гнев и любовь».

V

Напряжение двух противоположных начал есть Божественная сущность мира. Вот почему в вавилонских изваяниях богов, людей и животных напрягаются таким страшным напряжением, как бы окаменелою судорогою, переплетенные, перекрученные, как морские канаты, исполинские жилы, мышцы и мускулы.

Тут, за явлением силы физической – явление воли метафизической – душа Вавилона: вечно борется она, труждается, «восхищает усилием царствие небесное», или земное.

VI

Ничего подобного в Египте. Там почти не видно мускулов в нежных округлостях юношеских тел: главное свойство их – ненапряженность, вольность и легкость движений. Тела богов, людей и животных как бы вечно покоятся в покое субботнем, в эдемской праздности. Может быть, и здесь – сила не меньшая, чем в Вавилоне, но скрытая: крепкую медь гнет она, как тростник, без усилия.

мог бы Вавилон спросить у Египта устами богатыря своего, Гильгамеша (XI, 5–7). Но Египет не сумел бы ответить: сила его – тайна для него самого.

VII

«Противоположное – согласное». Согласное утверждает Египет, Вавилон – противоположное.

Здесь уже ни следа египетской солнечной ясности, легкости: все темнеет, тяжелеет как бы каменной тяжестью, под низко нависшими, потопно-тучными тучами.