Поверить в это было нетрудно. Лондон оказался совсем не таким, каким я рисовал его в воображении. Я представлял себе широкие прямые улицы с лавками, а вместо этого мы попали в настоящий лабиринт из заваленных отбросами переулков и извилистых проходов, начало и конец которых терялись в кромешной тьме. Над головой нависали ряды обветшалых домов, они клонились друг к другу как падающие деревья, а их полуразвалившиеся галереи, смыкаясь, застили солнечный свет. Было неестественно тихо – так, словно все куда-то исчезли, и это безмолвие пугало еще больше после оглушительного гвалта у городских ворот.

Внезапно мастер Шелтон остановил меня:

– Слышишь?

Я замер, чувствуя, как натягивается каждый нерв. И услышал приглушенный звук, который, казалось, шел отовсюду.

– Лучше подождем и пропустим их, – сказал мастер Шелтон, и я изо всех сил вцепился в уздечку.

Едва я успел посторониться, как на улицу хлынула толпа. Ее появление было столь неожиданным, что Шафран от испуга встал на дыбы. Опасаясь, как бы он не затоптал кого-нибудь, я спешился и взял его под уздцы.

Толпа вокруг нас становилась все гуще. Оглушительно орущие, пестро одетые, пахнущие потом и нечистотами люди плотно обступили меня, и я почувствовал себя в ловушке. Я уже потянулся за кинжалом, но внезапно понял, что им нет до меня никакого дела. Мастер Шелтон, все еще восседая на своем гнедом, выкрикивал что-то повелительным тоном. Я вытянул шею, чтобы услышать его среди шума толпы.

– Залезай на лошадь! – прокричал он, и тут меня едва не сбила с ног очередная людская волна.

Я лишь успел вскочить в седло, и толпа вынесла нас в узкий проход, ведущий к берегу реки. Перед моим взором предстала Темза – ее воды, затянутые ряской, напоминали текучую пеструю ткань. Ниже по течению в тумане виднелось огромное каменное здание, бросавшееся в глаза на фоне остального пейзажа. Тауэр.

Я стоял неподвижно, не в силах отвести глаз от печально известной королевской крепости. Мастер Шелтон нагнал меня и произнес:

– Говорил же я тебе: смотри в оба. Поехали. Не время теперь глазеть на красоты. Эта лондонская чернь может рассвирепеть похлеще медведя в яме.

Я с трудом оторвался от Тауэра и осмотрел коня. Бока Шафрана все еще были в пене, а ноздри раздувались, но выглядел он невредимым. Толпа, теперь отделенная от нас вереницей доходных домов и таверн, проследовала в направлении широкой улицы. Мы же тронулись следом, я запоздало схватился за макушку. Каким-то чудом шляпа осталась на месте.

В один момент людской поток остановился, и я смог лучше разглядеть это скопище оборванцев. Я с удивлением смотрел на шнырявших в толпе босоногих уличных мальчишек. У их ног рыскали псы. Воришки – а ведь им не больше десяти. И я мог быть среди них, если бы не благосклонность Дадли.

Мастер Шелтон хмурился:

– Они перекрыли нам путь. Сходи-ка вперед, посмотри, на что они там таращатся. Думается мне, пробиваться не стоит. Лучше подождать, пока не схлынет.

Я снова спешился, вручил ему поводья и вклинился в толпу, в кои веки радуясь хрупкости своего телосложения. Слышались проклятия, меня немилосердно пихали и толкали локтями, однако мне удалось пробиться в передние ряды. Встав на цыпочки и изо всех сил вытянув шею, я увидел широкую улицу, по которой ехала ничем не примечательная процессия всадников. Я уже развернулся, чтобы уйти, когда откуда-то сзади, растолкав всех, вынырнула дородная женщина с увядшим букетиком в руках.

– Благослови тебя Бог, милая Бесс! – истошно кричала она. – Благослови Бог вашу светлость!

Цветы полетели в воздух.