Внезапно дверь тихо отворилась. Вильгельм Шториц как ни в чем не бывало собственной персоной стоял на пороге своего дома.

Надо ли говорить, что вечер был безнадежно испорчен и закончился вместе с описанной сценой. Молодые были близки к отчаянию. Испоганенный свадебный букет, разорванный в клочья брачный контракт, похищенный у всех на виду венок невесты! И это накануне венчания! Какое дурное предзнаменование!

Слухи о чудесах в особняке Родерихов быстро распространились по всему городу. Как я и предполагал, публика не желала допустить, что эти невероятные события имеют реальную, естественную природу. Предстояло найти ключик к этой загадке.

Целый день зеваки толпились под окнами особняка доктора Родериха. Простой люд, в основном женщины, стекались на набережную Баттиани из самых отдаленных уголков взбудораженного города. Одни передавали друг другу невероятные небылицы, приправляя их собственной фантазией, другие в суеверном страхе, но с кошачьим любопытством просто пялились на загадочный особняк.

Ни мадам Родерих, ни ее дочь не выходили на обычную утреннюю прогулку. Мира оставалась возле матери, потрясенной ночным кошмаром и слегшей в постель.

В восемь утра Марк появился у меня. С ним были доктор и капитан Харалан.

— Анри, — начал Марк, — я приказал никого к нам не пускать. Тут нас не подслушают… Мы здесь одни…

Боже, как переменился за одну ночь мой милый брат! Еще накануне сиявшее счастьем лицо его осунулось и побледнело. Он показался мне гораздо более удрученным, чем того требовали обстоятельства.

Доктор Родерих держал себя в руках и выглядел спокойным, в отличие от Харалана, который нервничал и не мог скрыть своего возбуждения. Стиснутые зубы и беспокойный взгляд говорили о крайнем напряжении и страдании молодого человека.

Я решил сохранять хладнокровие и поначалу поинтересовался самочувствием мадам Родерих и Миры.

— Обе чрезвычайно тяжело перенесли вчерашний инцидент, — отвечал доктор, — потребуется несколько дней, чтобы они оправились от шока. Однако Мира уже собрала всю свою волю и старается успокоить мать, захворавшую после пережитого. Надеюсь, вчерашнее потрясение в скором времени забудется, лишь бы эти достойные сожаления сцены не повторились…

— Не повторились? — переспросил я. — Этого не следует опасаться, доктор! Обстоятельства, при которых произведены эти фокусы, — могу ли я называть как-нибудь иначе то, что произошло? — больше не представятся.

— Как знать? — помедлил с ответом доктор. — Как знать?! Я хотел бы как можно скорее завершить дело со свадьбой, боюсь, что угрозы Шторица…

Доктор вовремя остановился, взглянув на Марка. Ведь тот ничего не знал о недавнем демарше соперника. К счастью, брат не обратил внимания на последние слова месье Родериха.

Харалан хранил полное молчание, очевидно ожидая, пока я выскажусь о событиях вчерашнего вечера.

— Месье Видаль, — продолжил доктор, — а что вы думаете обо всем этом?…

Капитан Харалан буквально пожирал меня глазами. В них явственно читались ирония и недоверие. Он как бы говорил: «Мы здесь не для того, чтобы выслушивать подобные разглагольствования!»

Доктор очень вежливо прервал меня:

— Вы мне позволите, месье Видаль, не принимать на веру того, что мы стали жертвами какого-то ловкого фокусника…

— Месье, — возразил я, — ничего иного я не могу сказать по этому поводу.