Заведующая поднялась из-за стола. Вне сомнений, она бы крупно поговорила с Себастьяном, будь он из числа ее подопечных.

– Сын еще не до конца постиг основы демократии. – Гарри попытался разрядить ситуацию.

Заведующая направилась к двери: слова отца семейства явно не убедили ее. Эмма и Гарри проследовали за ней по коридору. Когда заведующая вошла в класс, она не поверила своим глазам: Джессика открепила свой рисунок и протягивала его Себастьяну.

– А что ты предложишь ей взамен? – спросил Гарри сына, когда Себ прошел мимо него, обеими руками бережно держа «Ноев ковчег».

– Я пообещал, что, если завтра утром она приедет к нам на чай, мы угостим ее тем, что она любит.

– А что она любит? – спросила Эмма.

– Оладушки с маслом и малиновым джемом.

– Это можно будет устроить, госпожа заведующая? – обеспокоенно спросил Гарри.

– Да, только будет лучше, если придут они все втроем.

– Нет, спасибо, госпожа заведующая, – сказала Эмма. – Полагаю, одной Джессики будет достаточно.

– Как пожелаете. – Заведующей не удалось скрыть удивление.

Когда вся семья возвращалась в Баррингтон-Холл, Гарри спросил Себастьяна, почему он выбрал Джессику.

– Сандра очень красивая, – ответил мальчик. – А Софи такая веселая, но с ними обеими я наверняка скоро соскучусь.

– А Джессика? – спросила Эмма.

– Она похожа на тебя, мама.

Девочка поднялась по ступеням, одной рукой держа за руку заведующую, а второй сжимая один из своих рисунков.

– Следуйте за мной, – объявил Себастьян.

Но Джессика осталась на верхних ступенях как приклеенная. Она выглядела напуганной и не сдвинулась с места, пока Себастьян не вернулся.

– Это тебе! – Она протянула ему листок.

– Спасибо, – поблагодарил Себастьян, узнавая картину, на которую обратил внимание в коридоре дома доктора Барнардо. – Ну ладно, заходи, я же не буду есть оладьи в одиночку.

Джессика неуверенно переступила порог, и рот ее широко раскрылся. Не от мысли об оладушках, но от вида настоящих картин, писанных маслом, в рамах, красовавшихся на каждой стене.

– Потом посмотрим, – пообещал Себастьян. – Идем, а то оладьи остынут.

Когда Джессика вошла в гостиную, Гарри и Эмма поднялись приветствовать ее, однако девочка вновь не смогла оторвать глаз от картин. Наконец она села на диван рядом с Себастьяном и перевела страждущий взгляд на горку обжигающе горячих оладий. Однако даже не пошевелилась, пока Эмма не поставила перед ней тарелку, на тарелку положила оладушек, затем подала нож, за ним – масло и потом – вазочку с малиновым джемом.

Едва девочка собралась откусить первый кусочек, заведующая нахмурилась.

– Спасибо, миссис Клифтон, – выпалила Джессика.

Она с жадностью съела еще две оладьи, сопровождая каждую словами: «Спасибо, миссис Клифтон». Потом взялась было за четвертую, но передумала и отложила ее со словами: «Нет, спасибо, миссис Клифтон». Эмма не поверила, что девочка наелась, – возможно, заведующая дала ей наставление съесть не больше трех.

– Слышала когда-нибудь о Тёрнере? – спросил Себастьян, когда Джессика прикончила второй стакан «Тайзера».

Она опустила голову и не ответила. Себастьян встал, взял ее за руку и повел из комнаты.

– Вообще-то, Тёрнер мне нравится, – заявил он.