Эта приятная мысль неожиданно пробудила в Пацулке несвойственный ему дар красноречия.

— И лился на землю дождь сорок дней и сорок ночей, — весело сказал он.

Впечатление это произвело ошеломляющее: Пацулка произнес подряд целых девять слов! Катажина судорожно сглотнула, Влодек попятился. Одна Ика не растерялась.

— Чего это ты цитируешь Библию? Проповедником заделался? — ехидно спросила она.

— Гм, — так же весело ответил Пацулка и пошел в кладовку — проверить, не осталось ли от завтрака немного меду.

Забытая на столе пеликанья голова таращила единственный глаз на унылые фигуры ребят, на горы, долину, лес, поля и реку.

И, конечно, на дождь.

В течение ближайшего часа надлежало решить, что делать дальше. Как бороться с дождем, а вернее, как вылезти из лужи, куда в прямом и переносном смысле попали пятеро школьников в первый день каникул.

Еще вчера все было о’кей — по выражению Влодека. Солнечный день, серпантин горных дорог, автомобиль с откинутым верхом…

Переезжали в два приема. Сначала Икин отец привез жену, дочку, Брошека и Пацулку. Потом Икина мать вернулась за Влодеком, Катажиной и остатками багажа, поскольку отец Ики сразу же по приезде заявил, что с этой минуты он для них и они для него существовать перестают, ибо он не прохлаждаться приехал, а завершать свою диссертацию, и единственное, на что, возможно, будет способен, — это за обедом (но не за завтраком и не за ужином) рассказывать по одному анекдоту. На остальное время объявляется мораторий на пение и радиопередачи — по крайней мере, в течение первых нескольких дней.

Ультиматум был принят без возражения — исключительно потому, что воскресный вечер был прозрачен, как лесной родник, и следующий день, судя по всему, обещал быть столь же clear and wonderful, как выразился Влодек.

Между тем, как нам уже известно, на следующий день, в понедельник, в девять часов двенадцать минут утра дождь шел уже девяносто седьмую минуту, водосточная труба гудела, трава на лугу шелестела, и вдобавок Икина мать созвала всех в столовую на короткое совещание, начав его с просьбы к собравшимся занять места.

Места были заняты в следующем порядке, если считать слева направо:

1. Катажина по прозвищу Альберт, дочка закадычной приятельницы Икиной матери и с трехлетнего возраста подруга самой Ики (возраст — 12 лет, рост — 152 см, волосы очень светлые, глаза очень голубые, особые приметы: удивительная способность влюбляться в высоких шатенов, а также глубокие знания в области физики, химии, электротехники и пр., откуда, собственно, и взялось прозвище Альберт, происходящее по прямой линии от имени самого великого Эйнштейна).

2. Влодек, двоюродный брат и ровесник Брошека (возраст — 14 лет, рост — 174 см, волосы темные, глаза карие, особые приметы: кроме потрясающей внешности, обаяния и образованности — ломающийся голос, пристрастие к употреблению английских слов, а также сознание своего превосходства над окружающими и некоторая склонность к дурацкому снобизму).

3. Ика (возраст — 12 лет, рост — 151 см, волосы русые, глаза зеленые, особые приметы: разные, в том числе очень длинная коса и еще более длинный язык).

4. Брошек, сын друзей дома и давний приятель Ики (возраст — 14 лет, рост — 163 см, волосы темные, глаза голубые, особые приметы: склонность к глубокомысленному обдумыванию разных вещей, а также тщетное стремление побороть некое, еще не до конца обдуманное чувство).

И, наконец:

5. Янек, он же Ясик, он же Ясь, неизвестно почему прозванный Пацулкой, двоюродный брат Брошека и самый младший в компании (возраст — 9 лет, рост — 128 см, волосы почти белые, глаза почти черные, особые приметы: тысяча с лишним веснушек, полнейшее нежелание разговаривать, а также талант скульптора, сочетающийся с безудержным пристрастием к сладкому, отчего Пацулка — никогда, впрочем, не портя себе желудка, — рос быстрее в ширину, чем в высоту).