Мы долго шли все прямо и прямо, пока нас не заставили остановиться возмущенные крики комиссара:

— Здесь ступеньки, а я их не заметил! Чуть шею себе не свернул! Эти фонарики, которые нам присылают из Мадрида, ни на что не годятся! Родственник какого-нибудь министра на этом наживается, не иначе!

Некоторое время мы поднимались по ступеням, потом уперлись в железную дверь. Комиссар попробовал открыть ее, но у него ничего не вышло.

— Если найдется у кого-нибудь кусочек проволоки, можно открыть, — предложил я.

Мерседес дала мне шпильку. Я разогнул ее — получилась сносная отмычка.

Преодолев препятствие, мы очутились в огромном зале, где стояло множество проржавевших, покрытых пылью механизмов. В глубине зала виднелась решетчая дверца, а за ней — развалившийся вагон, из которого при нашем появлении с пронзительным писком вылетела целая стая летучих мышей. Мерседес, испугавшись, едва сдержала крик.

— Это еще что за чертовщина? — удивился комиссар.

— Судя по всему, — ответил ему доктор Суграньес, — фуникулер, которым давно перестали пользоваться.

— Посмотрим, куда мы отсюда попадем, — принял решение комиссар. — Эй, ты, давай взломай дверь!

Мне стоило большого труда справиться со всеми пружинами и защелками, но я добился своего, и металлические створки разъехались в разные стороны, скрывшись в сделанных специально для этой цели углублениях. В лучах рассвета мы увидели склон горы, по которому вились между деревьев рельсы фуникулера.

— Интересно, эта штука еще работает? — спросил, ни к кому не обращаясь, комиссар.

— Пойду взгляну, — вызвался доктор Суграньес. — При нынешнем прогрессе в медицине от нас, врачей, чего только не требуется, даже некоторое знание механики.

И он начал постукивать по механизмам, а я, освеженный утренним воздухом, подошел к комиссару и напомнил об обещании все мне рассказать.

— Эта сеньорита, — комиссар указал на почему-то хмурившуюся Мерседес, — с которой мы познакомились шесть лет назад и которая, надо сказать, за это время сильно изменилась, позвонила мне в половине третьего ночи и поведала о твоих похождениях. Опасаясь, что ты сотворишь еще какую-нибудь глупость, я позвонил доктору Суграньесу, и тот любезно согласился принять участие в твоей поимке. Мы отправились в школу, где нас уже ждали монахини: они проводили нас в крипту, заботясь о том, чтобы мы не ступали на священную землю. Взяв свечи в часовне, мы спустились в лабиринт и вскоре убедились, что, как сказал тебе доктор, это и не лабиринт вовсе, а хитрая придумка, с помощью которой можно запутать непрошеных гостей. А то, что лабиринт заканчивается там, где он заканчивается, можно объяснить разными причинами: не исключено, что подземными коридорами пользовались лишь для того, чтобы убежать из здания, а может быть, просто в разгар строительства деньги кончились. Но как бы там ни было, мы добрались до крипты и увидели стол, на котором лежал труп, а под столом — тебя. Ты душил в объятиях бедную девочку и в приступе безумия уже порвал на ней рубашку, негодяй!

Откуда-то из-за турбины раздался крик доктора Суграньеса:

— Поздравьте меня! У меня получилось!

И действительно, фуникулер заработал, а мы все четверо вскочили на платформу и уселись на покрытые пылью и пометом летучих мышей сиденья.

— Одного не понимаю, — рассуждал вслух комиссар, пока фуникулер медленно скользил вверх по поросшему душистыми соснами склону горы, — почему ты не рассказал мне обо всем, что выяснил и что собирался делать потом? Если бы ты держал меня в курсе, то избежал бы многих опасностей и сэкономил силы.