Коврова-Водкина была одной из реликвий Красных Гор. Внешность ее впечатляла. Высокая. С седыми подсиненными волосами. На шее неизменная золотая цепочка, на которой висят очки. Говорят, в молодости Наталья Владимировна была актрисой. Затем совсем еще юной вышла замуж за престарелого ученого-мистика по фамилии Ковров, который печатал свои труды под псевдонимом Аполлон Парнасский. Впрочем, старик вскоре скончался. Наталья Владимировна до сих пор частенько повторяла, что «потеря незабвенного Аполлинария – величайшая драма всей ее жизни».

Позже она вышла замуж за профессора хирургии Вадима Леонардовича Водкина. Дима, Маша и Петька хорошо помнили этого толстого импозантного мужчину, умершего несколько лет назад. Анна Константиновна и покойный дед Маши и Димы, профессор Серебряков, дружили с Вадимом Леонардовичем. Теперь Анна Константиновна считала своим долгом опекать Коврову-Водкину, которую именовала чаще всего «несчастной выжившей из ума старухой». Вообще-то они были почти ровесницами. Но Анна Константиновна сохранила бодрость и светлую голову. А у Ковровой-Вод-киной здравый смысл причудливо мешался с безумием.

Например, ей порой казалось, что живет она не на даче, а в имении. Однажды она объявила Анне Константиновне: «Я хорошо помню, как меня укачивал в колыбели покойный император Николай Второй». Вообще-то Коврова-Водкина и впрямь происходила чуть ли не из царского рода. Однако появилась на свет уже после революции и никакого императора видеть, разумеется, не могла. Кроме того, Наталья Владимировна стала с возрастом несколько глуховата, что тоже во многом мешало ей правильно воспринимать окружающий мир. Тем не менее с юными детективами у нее установились вполне доверительные отношения.

– Рада видеть вас, молодежь, – Коврова-Водкина одарила ребят улыбкой. – А к тебе, дорогой Валерий, я пришла по очень важному делу.

– Да, Наталья Владимировна? – опасливо посмотрел Валерий Петрович на гостью.

– Возьмите мальчика в свою экспедицию! – простерла к нему руки Коврова-Водкина. Широкие рукава ее голубого парчового платья (подарок профессора Водкина, привезенный лет двадцать назад из Венеции) крыльями взметнулись вверх.

– По-моему она сейчас улетит, – фыркнула Маша.

– Какого мальчика? – с большим удивлением в это время спросил Петькин папа.

– Разумеется, нашего дорогого Арнольдика! – воскликнула Коврова-Водкина. – Он мне теперь как сын. И я несу за него большую ответственность.

– Арнольдика? Мальчика? – стало вытягиваться от изумления лицо у Петькиного отца.

Члены тайного братства, уронив головы на стол, содрогались в беззвучных конвульсиях.

– Вы что, чокнулись? – с недоумением посмотрел на них Игорь.

– Отстань, – простонал в ответ Командор. – Потом расскажем.

Дело в том, что Арнольдика можно было назвать мальчиком лишь с очень большой натяжкой. Этот тощий лысоватый мужчина уже несколько лет назад разменял пятый десяток. Не так давно он женился на единственной дочери Ковровой-Водкиной – Светлане. У Светланы это был третий брак, и, по словам Натальи Владимировны, дочь наконец-то обрела личное счастье.

– Мальчика, – садясь за стол, еще раз повторила Коврова-Водкина. – Арнольдик у нас совершенно затосковал в женском обществе. У него даже в последнее время совсем пропал аппетит.

– Ешьте, пожалуйста, пирог, – передала Маргарита Сергеевна гостье тарелку.

– Нет, дорогая, – скорбно покачала головой Наталья Владимировна. – Творог Арнольдику от тоски совершенно не помогает.

– Заелась совсем молодежь, – вставил веское слово Степаныч.