Вдруг ее осенила мысль, такая великолепная, что Келли едва не захлебнулась от восторга.

— Вы очень привлекательны внешне и еще весьма молоды, — выпалила она. — Вам… сколько? — Келли обмерила соседа жадным взглядом. — Сорок… э-э?

— Тридцать девять, — слегка приподняв брови, холодно сообщил тот. — На днях исполнилось.

— Вы выглядите значительно моложе, — профессионально соврала Келли. — И если многоуважаемый сэр желает… он вполне может стать первым клиентом будущего агентства «Рашен старз». У вас отбою не будет от невест! Причем эту услугу мы окажем вам бесплатно. Ваше имя будет в Австралии такой рекламой, которая окупит все расходы!

Тут Келли вдруг спохватилась. Кажется, она несколько переувлеклась… Мистер Полякофф глядел на нее с каменным выражением.

«Пресвятая Дева, — мысленно осенила себя крестом Келли, — а что, если это гей?! О… как же я сразу не догадалась!»

Мистер Полякофф проницательно усмехнулся:

— Я знаю, что вы подумали. Уверяю вас, я вполне нормальный человек, с нормальными пристрастиями. Не слишком, может быть, темпераментный и чрезмерно разборчивый — это да. У меня есть страстное увлечение, однако оно не имеет отношения к сексу. Я, видите ли, заядлый коллекционер русского искусства начала столетия — в России это время называется Серебряным веком. Собственно, именно в связи с этим и лечу в страну моих предков. И мне — простите великодушно и поймите правильно! — будет не до того, чтобы устраивать свою личную жизнь. Кроме того… Кроме того, именно с «русскими невестами» связано одно из самых печальных, самых горестных воспоминаний моей жизни.

Джейсон помолчал, потом неожиданно для себя сказал:

— Открою вам секрет, чтобы уж окончательно расставить все точки над i. Я вряд ли буду в ближайшее время котироваться на брачной бирже. Ведь я лечу в Россию также и для того, чтобы почтить память женщины… единственной, может быть, женщины, которую я в своей жизни любил.

И только тут Келли обратила внимание, что ее загадочный спутник одет в строгий, даже мрачный черный костюм и вид у него в самом деле совершенно такой, как если бы он собрался на похороны.

Лида довольно долго стояла перед дверью с цифрой 19, не решаясь позвонить. Потом осмелилась — тренькнула разок, и опять долго ждала.

Никого? Осечка вышла! А драгоценное время уходит. На сегодня еще столько намечено…

Она снова потянулась к звонку, и в этот момент раздалось скрежетание и ворчанье открываемых замков, а потом дверь распахнулась и на пороге возникла высокая девушка в коротком и узком бирюзовом халатике. Уставившись на Лиду смеющимися глазами, она нервно отвела со лба челку (челку!) и шепнула:

— С ума сойти!

Потом она схватила Лиду за руку и сильно дернула, втаскивая в квартиру. Тотчас вырвала у нее сумку, брякнула куда-то на пол, наскоро чмокнула Лиду в щеку, обдав ароматом каких-то невероятно приятных, незнакомых духов, и махнула вдоль длинного темного коридора, в который выходили две двери. Жестами девушка с челкой показала Лиде, что в первую дверь она входить не должна, а должна войти во вторую. При этом глаза ее все время смеялись, и Лиде тоже вдруг сделалось необыкновенно смешно, и вообще, было нечто необыкновенно естественное в том, что она вот так стоит рядом со своей сестрой-близнецом, которую с рождения не видела, а ощущение такое, будто и не расставались никогда, и вся жизнь их прошла рядом.