Сенатор Оверман: Вы имеете в виду, что они — евреи-отступники?

М-р Симонс: Евреи-отступники, да.

Сенатор Уолкотт: Что вы подразумеваете под термином «отступник»?

М-р Симонс: Еврей-отступник — это еврей, который оставил веру своих отцов и предков.

Сенатор Уолкотт: Но не принял никакой другой?

М-р Симонс: Не принял никакой другой, кроме большевистской веры…

Сенатор Оверман: Были ли какие-либо из людей, которых вы встречали, позднее продвинуты по службе [в советском аппарате] Троцким или его людьми в кабинете?

М-р Симонс: За несколько недель перед тем как я покинул Петроград, я близко познакомился с одним членом советского правительства, министром почты и телеграфа. Его звали Сергиус Зорин, и я пытался узнать от него, что со мной будет, если я останусь. (Как известно, Советское правительство издало указ, по которому все иностранные граждане, не покинувшие страну, должны считаться военнопленными. — Авт.) Президент северной коммуны не пожелал меня принять. Они сказали мне, что он не принимает никого, сильно охраняется и никогда не спит дважды в той же самой комнате.

Сенатор Нельсон: Как его зовут?

М-р Симонс: Апфельбаум. Это его настоящее имя, но его русский псевдоним, как и у многих из них — Зиновьев…Его второй и третий секретари — они там все были евреи — отослали меня довольно туманным образом к любому другому комиссару, которого я смогу увидеть…я отправился к комиссару почты и телеграфа, Сергиусу Зорину. Я узнал, что он прибыл из Нью-Йорка, где он провел 8 лет.

Сенатор Уолкотт: Вы сделали одно заявление, которое мне очень интересно, потому что оно может быть значительным. Вы сказали, что, по вашему мнению, если бы не эти элементы, приехавшие с Восточной стороны Нью-Йорка, большевистское движение потерпело бы провал. Для меня это очень интересно, потому что если так, то это очень значительно…Ввиду исключительной значимости этого, могли бы вы рассказать нам в деталях, что приводит вас к убеждению, что присутствие этих людей с Восточной Стороны внесло вклад в успех большевистского движения?

М-р Симонс: Позднейшая поразительная информация, переданная мне… утверждает, что в декабре 1918 года в так называемой северной коммуне Петрограда — так они называют эту часть советского режима, находящуюся под управлением м-ра Апфельбаума [Зиновьева] — из 338 членов [правительства] только 16 были настоящими русскими, остальные евреи, за исключением быть может одного человека, негра из Америки, называющего себя профессор Гордон; и 265 членов правительства этой северной коммуны, которое заседает в Смольном Институте, прибыли из нижней Восточной Стороны Нью-Йорка — 265 из них».

Один из докладывающих перед Сенатом — вице-консул Леонард, арестованный красным ЧК в Царицыне, а после сумевший вернуться в Америку, подтвердил, что большевики «заимствовали терминологию французской революции, и иногда применяют ее верно, но иногда нет».

«М-р Леонард: Потом, когда в Германии началась революция, они были очень уверены, что в Германии произошла большевистская революция, и они теперь запалят весь мир. Из абсолютно паникующих людей два дня спустя они превратились в гоголей. А потом они узнали, что это была не большевистская революция, и они решили сделать ее большевистской и телеграфировали Либкнехту, что они посылают вагон муки для большевиков в Берлине; и они отправили в Германию комиссию способнейших агитаторов и лучших пропагандистов с большевистскими деньгами.

Майор Хьюмс: Как они грабят дома, как они проходят по домам, после того как взяли город?

М-р Леонард: Они не грабят.