Первая моя встреча с шафраном (увы, это оказался, лжешафран) произошла в середине 1980-х в Кашмире. Будучи студенткой, я приезжала в этот северный индийский штат три лета подряд. Тогда Кашмир еще не начал бороться за независимость. Я ждала, когда откроют дороги на север. Один раз снег не таял дольше обычного, и мне несколько дней пришлось проторчать в столице штата Сринагаре. Я шаталась по городу, наслаждалась местной кухней и наблюдала, как торговцы рекламируют свои товары с маленьких лодочек, которые называются «шикара».

— Хотите марихуаны? — заговорщицки подмигивали они, когда я отказывалась от сладостей.

— Нет, спасибо.

— Опиум?

— Нет.

— А! Я знаю, что вам нужно! — В ход шел последний козырь. — «Тампакс!»

Кое-что я все-таки тогда приобрела — грязноватый пакет чего-то желтого. Меня спросили, не хочу ли я купить шафран, и я заинтересовалась. Обхаживавший меня торговец прибегал к большему количеству уверток, чем его сосед, который активно продавал другим, менее целомудренным путешественникам гашиш. Это должно было меня насторожить, как я поняла уже задним числом. В итоге мне все-таки втюхали пакет сафлора, дешевой специи, о которой я рассказывала в предыдущей главе, а я, тогда совсем еще молоденькая и легковерная, с радостью поддалась на уговоры ушлого индуса и купила подделку. Наверное, в тот момент это и не имело особого значения. Окажись у меня в руках настоящий шафран, я не знала бы, что с ним делать.

Да, я была в курсе, что это самая дорогая специя в мире, а также знала, что она ярко-желтого цвета (хотя содержимое купленного мной пакета показалось скорее оранжевым, чем желтым) и получается из какого-то цветка. Кроме того, я слышала, что индийское правительство наложило ограничения на экспорт шафрана из Кашмира; эта мера являлась частью протекционистской политики, в рамках которой мне, к примеру, приходилось пить странный напиток под названием «Кампа-кола» вместо привычного американского бренда. Правда, тогда я не догадывалась, что можно добавить щепотку шафрана на стакан горячей воды, капнуть немного меда, и получится натуральный энергетический коктейль, а если приправить этой специей длиннозерный рис, то он приобретет потрясающий желтый оттенок, хотя несколько потеряет во вкусе, и не знала, что цветок, из которого получают шафран, называется крокусом, а сама пряность в сухом виде не желтая, а красная, — все это я выясню лишь через много лет.

Годика через два мне показалось, что я напала на след настоящего шафрана, в этот раз на одеяниях тибетских монахов. Очень часто цвет этих одежд, нечто среднее между желтым и оранжевым, описывают как «шафрановый». Я вполне невинно поинтересовалась, откуда тибетцы берут шафран. Правда, шафран получают в соседнем Кашмире как минимум с V века, но Тибет расположен слишком высоко, многие растения там просто не выживают. Моя знакомая монашка, услышав вопрос, развеселилась и объяснила, что буддисты — аскеты, да разве могут они красить свои одежды самой дорогой специей в мире?!

В Тибете ткани обычно красят дешевой куркумой. А в Таиланде монахи часто используют сердцевину плода хлебного дерева. Раз в году, в ноябре, наступает особый день, когда рано утром монахи идут красить одеяния, который так и называется — День Крашения. Разумеется, в наши дни используются также и синтетические красители, а вот шафраном никто ничего не красит. Мне хотелось найти именно этот чувственный желтый, поэтому логично было бы отправиться туда, где его добывают (правда, не в Кашмир, хотя местные жители клялись и божились, что их штат — родина шафрана).