Мне вспомнилась история о зеленом цвете, услышанная от буддийского монаха в Индии. Подобную легенду я прочитала и в книге Манлио Брусатина «История цвета», правда, в его варианте все заканчивается куда печальнее и главный герой сходит с ума. Мне больше нравится версия индийского монаха, которая всегда казалась мне аллегорией медитации.

Однажды маленькому мальчику во сне явилось божество и сказало: «Я научу тебя, как получить все, что ты хочешь, — деньги, друзей, власть. И даже мудрость. Это несложно. Нужно просто закрыть глаза и представлять себе цвет морской волны». Мальчик послушно закрыл глаза, но вместо этого ему представлялись яркая зелень и серость раннего утра. Он пробовал снова и снова, и это стало навязчивой идеей. Тогда мальчик попытался подумать о красном, но теперь, увы, зеленый заволакивал все его мысли. Много лет, вспоминая свой сон, он пытался сидеть без движения и не думать о зеленом, но у него так и не получалось. Мальчик вырос, повзрослел, состарился, и наконец, когда он стал глубоким старцем, то смог однажды закрыть глаза, а его сознание осталось чистым, словно белый лист бумаги. Старец открыл глаза и улыбнулся. Как объяснил мне монах, «он понял, что получил все, что хотел».

Музей в Фамэне уже закрывался, и смотритель внимательно следил, чтобы посетители под шумок не сфотографировали драгоценные экспонаты. Забавно, что этот юноша проводил с императорским фарфором наедине больше времени, чем кто-либо еще, кроме разве что самого Ицзуна. Он жил бок о бок с этими зелеными чашами и той бутылочкой, которую мне так и не дали толком рассмотреть. Может быть, он знает ответ на мой вопрос?

— Вам нравится фарфор «ми сэ»? — спросила я.

— Кому? Мне? — удивился смотритель.

— Ну да, вам.

— Сначала не нравился. Знаете, по китайской традиции положено любить золото и серебро, так что сперва мне казалось, что эти горшки ничего собой не представляют. — Он махнул рукой в сторону зала, где в витринах блестели золотые и серебряные изделия, которые я рассматривала двадцать минут назад, ожидая, когда съемочная группа закончит работу. — Но потом я понял, что ошибся и «ми сэ» ценнее, чем все золото и серебро, вместе взятое.

Я спросила, что он имеет в виду.

— Понимаете, золото — всего лишь металл, олицетворяющий роскошь, а селадон воплощает простоту природы и гармонию.

Смотрителя звали Бай, ему исполнилось двадцать, и он работал в этом зале уже два года. Когда после его слов я снова посмотрела на коричневато-зеленую керамику, то впервые поняла ее прелесть. Представьте, что вы император, вы спите на золоте, едите с золота, вы окутаны шелками, ездите на паланкине, а еду вам подают нефритовыми палочками. Разве вам не захочется чего-то земного? В случае с династией Тан императору не хватало именно простоты. Кроме того, императоров воспитывали в атмосфере взаимовлияния различных учений. Буддизм учил тому, что все течет и меняется, нет ничего вечного. Добавьте к этому даосизм, в котором зеленые горы, окутанные легкой дымкой, символизировали чистоту природы и возможность обрести бессмертие. Таким образом, слегка поблекший зеленый цвет селадонов казался императору воплощением простоты и чистоты.

А уже позже, через несколько дней после того, как я покинула Фамэнь, меня вдруг осенило. Палец Будды, говорившего о непостоянстве бытия, — это напоминание о природе иллюзии, а оливково-зеленый фарфор «ми сэ» — напоминание об иллюзии природы.

Секрет селадона

Да, существовал «секретный» селадон, но помимо этого существовал и секрет селадона.