Больше он не мог ждать. Ее бедра поднимались и опускались в безумном ритме, разжигая его страсть. Он перекатился, лег на нее, опираясь на локти, и нагнул голову, чтобы испить сладость этих розовых губ. Дмитрий целовал ее и не мог оторваться, но Кэтрин извивалась все лихорадочнее, не позволяя ему забыться.

Дмитрий слегка отстранился и, сжав ее лицо ладонями, посмотрел в голубовато-зеленые, затуманенные глаза. Он хотел снова видеть девушку в тот момент, когда она потеряет голову в порыве экстаза. Он врезался в нее глубоко и мощно и услышал вопль боли. Поздно. Кэтрин больше не была девственна.

— Иисусе милостивый! — прошипел Дмитрий. — Почему ты не сказала мне?

Кэтрин, не ответив, опустила ресницы, и одинокая слеза скатилась из уголка глаза. Дмитрий выругался про себя. Она совсем не была похожа на наивную девчонку! Он считал ее настоящей женщиной! Но как она до сих пор ухитрилась сохранить невинность? Среди слуг такая добродетель ценится невысоко! Только аристократы требуют от будущих жен доказательств девственности в первую брачную ночь.

— Сколько тебе лет, Кэтрин? — мягко спросил он, вытирая с ее щеки соленую каплю.

— Двадцать один, — пробормотала она.

— И ты умудрилась так долго оставаться девушкой? Невероятно. Должно быть, ты работала в доме, где совсем нет мужчин.

— М-м-м.

Дмитрий рассмеялся Она вовсе не слушала, но продолжала вращать бедрами, стараясь поглубже вобрать его в себя. Ощущение было невероятно острым, и Дмитрий, стиснув зубы, позволил ей делать с ним все, что пожелает. Однако не прошло и нескольких минут, как ее тело сотрясли сладостные судороги, и хотя он хотел продлить собственное наслаждение, эта пульсирующая плоть с такой силой обхватила его набухший жезл, что Дмитрий, не выдержав накала восхитительных эмоций, излился в нее, с силой вдавливая ее бедрами в перину и слушая тихие крики — Кэтрин снова билась в конвульсиях, забыв обо всем.

Дмитрий, с лихорадочно колотившимся сердцем, отодвинулся, сел и потянулся к бокалу, чтобы налить себе бренди. Он предложил Кэтрин выпить, но та, не глядя на него, лишь покачала головой. Дмитрию хотелось смыть с нее пятна крови, доказательство девственности, но придется подождать, пока жар вновь завладеет ею. Он улыбнулся, предвкушая, как вновь станет ласкать ее и подарит блаженство.

Дмитрий уселся поудобнее, положив ей руку на бедро. Девушка по-прежнему не желала смотреть на него, пока он не прижал круглое холодное основание ножки бокала к заостренному соску. Глаза девушки блеснули так ярко, что Дмитрий весело хмыкнул.

— Тебе придется ублажать и меня. Катя. Мне нравится играть с моими женщинами.

— Но я не твоя женщина.

Неожиданная враждебность в голосе доставила ему удовольствие снова настаивать:

— Моя… моя, по крайней мере на эту ночь. Он наклонился вперед и лизнул другой сосок кончиком языка. Кэтрин нервно дернулась и тут же охнула, когда он взял губами маленькую грудь и начал сосать. Ее руки инстинктивно метнулись к волосам Дмитрия, чтобы оттянуть его, но тот стал легко покусывать упругий холмик, пока Кэтрин не сдалась и не позволила ему делать все, что он хочет. Не прошло и нескольких минут, как она вновь была готова принять его.

Дмитрий встал, чтобы намочить мочалку в оставшейся после купания воде, сначала вытер тело Кэтрин, подождал, пока жар станет почти нестерпимым, и только потом, плеснув на мочалку ледяную воду из кувшина, прижал ее к пылающему местечку между ног.

Кэтрин едва не обезумела. Сочетание холода и властного прикосновения было приятнее всех ласк. Она достигла экстаза почти немедленно, но исступленный прилив уносил ее все дальше и дальше, пока Дмитрий наконец не выпрямился. Он отошел, чтобы вымыться, и, вернувшись, снова лег на нее и принялся сосать ее груди.