Лёня обладал врождённым нюхом на то, чтобы, как говорят в Одессе, «попадать на хорошие бабки». Одним из первых в Союзе Красавчик освоил новое чрезвычайно прибыльное ремесло сборщика мумиё — модного нынче препарата, который, по слухам, «лечит от всего» и за которым необходимо было на несколько месяцев подаваться в далёкие экспедиции. Привозимые из далёких экспедиций смолянистые кусочки чёрного цвета неизвестного происхождения (по одной из версий — мышиный помёт) стоили на «чёрном рынке» по 10 рублей за 1 грамм при средней зарплате в стране 100 рублей.

Впрочем, у Лёни и в Москве всегда дел хватало, чтобы месяцами мотаться отшельником по диким горам. Неудивительно, что через некоторое время один из его клиентов, ответственный сотрудник Министерства рыбного хозяйства, обвинил продавца, что тот будто бы под видом чудодейственного горного воска продавал ему обыкновенный гудрон и битум. Цена вопроса осталась тайной для следствия, но, по слухам, за избавление от застарелой язвы — профессиональной болезни торговых работников — клиент заплатил поставщику «лекарства» тридцать тысяч целковых, или, по ценам чёрного рынка, три легковых автомобиля «Волга». Естественно, пострадавший пришёл в бешенство, когда выяснилось, что знахарь, предлагавший ему килограммами есть якобы с превеликим трудом и риском для жизни добытый в горах эликсир молодости и долголетия, добавляя мумиё буквально в любую снедь, включая торты и даже утренний кофе, на самом деле скармливал ему нефтепродукты!

Но как доказать вину продавца, если даже представители уважаемых научных институтов в публикациях на эту тему стыдливо признавались, что химическую формулу вещества, именуемого в народе мумиё, установить невозможно — слишком сложный состав?! Так что Лёне удалось избежать суда и тюрьмы.

Однако разразившийся скандал, в котором фигурировал крупный хозяйственник союзного масштаба, на какое-то время подорвал деловую репутацию воротилы теневого бизнеса и отбросил его на социальное дно. С прежним промыслом было покончено. Трудоустройство на новое хлебное место тоже оказалось затруднено, ибо пострадавший министерский чин постарался употребить всё свое влияние, чтобы если уж не посадить, то хотя бы основательно перекрыть обидчику кислород. Этот чиновник оказался чрезвычайно влиятельной персоной, связи которого уходили под самые облака, к кремлёвским звёздам. Он и сам ел чёрную икру ложками и поставлял деликатесы на княжеские столы советской партийной, военной, торговой и прочей элиты. Говорили, что после всей этой истории на одном из банкетов рыбхозовский туз будто бы заявил, что закатает обокравшего его негодяя в бочку с сельдью и пустит на консервы. Лёня и в самом деле чувствовал себя опутанной сетью рыбёшкой, которую вытащили из родной стихии на палубу траулера.

Именно в такой сложный для неисправимого авантюриста период Борис и повстречал его в прошлый раз.

В то утро Лёня стал обходить знакомых, чтобы достать деньги на бутылку. В нескольких домах ему отказали. Многие прежние приятели теперь отмахивались от, как многим тогда показалось, окончательно обанкротившегося знакомого, словно от приставучей уличной псины. Когда по дороге от подъезда к собственной «Волге» к тебе вдруг подваливает заросший щетиной тип с мутным взглядом и пытается общаться как с равным, это неприятно задевает самолюбие. И не важно, что ещё полгода назад он у тебя на глазах небрежно прикуривал от сторублёвой купюры и мог ногой распахивать двери в высокие кабинеты. С тех пор всё изменилось. Лёню списали как серьёзного делового человека. Многие из тех, кто недавно настойчиво искал дружбы «того самого Одессы», теперь, завидев его издали, спешили перейти на другую сторону улицы…

Чтобы найти в этот день деньги на выпивку, Лёня отправился на Новодевичье кладбище. Там должно было состояться торжественное погребение скончавшегося от инсульта генерала и аса.