Очень осторожно она провела полотенцем по его лбу, стирая следы густого пота. С трудом верилось в то, что вот так просто ей доводится касаться его, рассматривать его. Чувствовать его так близко, что было трудно дышать. Это будоражило и смущало, но Алекс не прекращала свою работу. Осторожно она обтёрла его лицо, разглядывая при этом каждую его черточку, и не обращая внимания на то, как громко стучит сердце.

Боже, он был так красив, и в то же время так беззащитен и уязвим, что у неё сжалось сердце! Кто его так бесчеловечно и жестоко избил? Кто сотворил с ним такое?

Неожиданно желание коснуться его стало таким нестерпимым, что, убрав полотенце, Алекс поднесла к нему свою руку и положила ладонь на его лоб. И тут же услышала его тихий, еле различимый стон. Она застыла, не в силах даже дышать. Грудь заполнило какое-то странное, тревожное тепло, от которого стала кружиться голова. Сердце гулко стучало в груди. Какое-то время Алекс боялась пошевелиться, впитывая в себя его образ и ощущая под пальцами его горячую кожу.

Она ничего не могла поделать с собой. Было выше её сил отказаться от подарка, который так внезапно преподнесла ей судьба. И поддавшись очередному безудержному порыву, она нежно провела пальцами по его слегка влажным медово-золотистым волосам. Это было так мучительно сладко, что у неё непроизвольно закрылись глаза. Щемящее чувство нежности заполнило всё её существо. На какой-то миг на свете перестало что-либо существовать, кроме этого мужчины, его горячей кожи и мягких волос. И теплого дыхания.

“Я нашла тебя, - с мучительно болью в сердце признала Алекс, чувствуя ком в горле. - Боже, я на самом деле нашла тебя!”

Больной снова застонал, на этот раз чуть громе. И поддался вперёд, словно хотел ещё теснее прижаться к её руке. Алекс быстро открыла глаза и отдернула руку, ужаснувшись тому, о чём подумает больной, если вдруг вздумает очнуться. Что она творит? Нельзя было позволять себе ничего подобного. Она его совершенно не знала. И тем более не должна была снова позволять ему переворачивать её с трудом обретенный мир.

Стряхнув с себя остатки наваждения, Алекс снова намочила полотенце и стала обтирать его шею, медленно прошлась по груди и вытерла засохшие пятна крови. Ей почему-то было больно видеть поверженного некогда веселого и озорного мужчину, который спорил с ней о её акценте. В тот день он казался неподвластным горестям этого мира. И было что-то неправильное в том, что теперь он мог умереть.

Эта мысль резанула по сердцу так неожиданно, что перехватило дыхание. Алекс быстро отвернулась от него, прополоскала полотенце и, обойдя кровать с другой стороны, стала протирать его могучую, напряжённую спину. Она была так сильно занята своими мыслями, что не заметила, как её движения превращаются в нежные поглаживания. И снова она была бессильна над своими чувствами.

Алекс почти заканчивала. Оставалось обтереть плечо и левую руку, которую он прижимал к груди. Она провела полотенцем по его плечу и неожиданно для себя услышала его глухой стон. До этого он лежал очень тихо, а теперь… Нахмурившись, Алекс снова обошла кровать и встала лицом к нему, а потом провела полотенцем по напряженному плечу. И снова он застонал.

Рука как-то странно была согнута в локте. Алекс отложила полотенце и медленно ощупала его плечо. Когда она чуть сильнее надавила на мышцы, больной вздрогнул и резко застонал. И Алекс застыла, понимая, что у него вывихнуто плечо.

Как сильно должно быть он страдает! - с болью подумала она. Тот гигант наверняка не знал об этом и возможно усугубил ситуацию, перенеся его сюда, чем вероятно ещё больше сместил кость. Алекс никогда в жизни не вправляла вывихи. И не оставалось ничего другого, как дождаться возвращения гиганта.

Эти мысли не внушали уверенности, но ещё больший страха Алекс испытала, когда склонилась над его раной в боку.