И почему Ингеборг положила письмо Берты именно в эту книгу?

По чистой случайности?

Или же Берта рассказала ей, что роман вызвал бурное обсуждение у нее дома и что самой Берте так и не разрешили его прочесть? А может, Ингеборг получила его от Берты в подарок? Это более похоже на правду. Выбирая подарки, Берта почти всегда останавливалась на книгах.

Однако раздумывать над этим нет смысла. Это малозначительные детали, которые Каролина перебирает в уме только для того, чтобы заглушить отчаяние. Мысли крутятся одни и те же.

Она больше не желает видеть Ингеборг!

Не может идти в театральную школу.

Два дня подряд Каролина сидит дома. Даже на улицу не выходит. Сидит и пишет сценарий фильма, делает наброски к пьесам, но все получается плохо. Какая-то сплошная дребедень, которую она сразу же рвет на кусочки и выбрасывает в корзину.

На третий день раздается стук в дверь.

Каролина, словно заводная кукла, идет открывать. На пороге стоит Ингеборг с букетиком белых подснежников. Лицо бледное, глаза черные.

– Можно войти?

Подснежники уже начали вянуть. Каролина без слов берет букет и ставит его в вазочку. Ингеборг идет вслед за ней в кухню и становится рядом.

– Они отойдут, – говорит она.

Каролина ставит подснежники на стол. Затем идет за книгой.

– Я понимаю, ты пришла вот за этим. Спасибо за книгу!

– Ты прочла?

– Нет.

– В таком случае, можно не спешить…

– Нет уж. Забери ее. Я не буду ее читать.

– Разве ты даже не заглянула в нее?

Каролина не отвечает, она просто вкладывает книгу в руки Ингеборг. Но та не хочет брать.

– Но ты ведь могла бы хоть пролистать!

– А зачем мне листать?

Каролина смотрит на Ингеборг ледяным взглядом, и та опускает глаза и шепчет:

– Может, ты найдешь там что-нибудь.

– А что там можно найти?

Тогда Ингеборг берет книгу, решительно раскрывает ее и достает конверт с фотографией.

– Вот это!

Каролина отворачивается. Но Ингеборг встает перед ней, вынимает фотографию Берты и показывает ее Каролине.

– Так ты еще не видела этой фотографии?

– Видела.

Каролина идет к окну и останавливается, нарочито повернувшись к Ингеборг спиной:

– Ты хотела, чтобы я ее увидела? – спрашивает она.

– Да, хотела. Но потом испугалась и передумала.

– Почему же?

– Это случилось, когда ты снова заговорила о Берте. И о Марии Стюарт. Не знаю, что на меня нашло. Меня просто-напросто охватила паника. С самого начала мне было трудно. Потому что я не рассказала сразу, что мы с Бертой были подругами.

– Были подругами? Значит, теперь вы не подруги?

– Не знаю… Это долгая история…

Ингеборг умолкает. Голос ее звучит виновато. Но Каролина все еще стоит у окна.

– Хочешь, я расскажу тебе? – шепчет Ингеборг.

– Да, хочу. По-моему, самое время, не так ли?

«Каролина!

Ты ведешь себя, как большой ребенок! Разве ты сама не видишь?

Вчера, когда Ингеборг рассказывала тебе свою историю, ты все время сидела и жалела себя.

Ты ее не слушала. А если бы послушала, то, может, стала бы меньше себя жалеть.

Разве ты не понимаешь, какое доверие тебе оказала Ингеборг?

На самом деле, она рассказала тебе то, что не могла бы доверить никому другому. То, что, как ей казалось, она никогда не сможет даже произнести вслух.

А что же ты? Да-да. Ты упивалась собственной обидой. Ты лелеяла свое разочарование. Молча, конечно.