Вопреки ожиданиям, девица не зарделась от удовольствия и не одарила его благосклонным взглядом. Напротив, она скользнула глазами по присутствующим и призналась с легкой усмешкой:

— Пирог пекла не я, а мама. Я вообще готовить не умею, у меня даже яичница не получается. А про пирог выдумала тетя Аня.

У Алексея рот открылся. Такого коварства от «невесты» он не ожидал. Ах вот вы какие, мамины протеже! А он-то до сих пор принимал за чистую монету рассказы о кулинарных, вязальных и прочих способностях претенденток на его сердце. Уж они и шьют, и вяжут, и крестиком вышивают, и цыпленка табака каждый день на ужин готовят. Он и удивлялся, как только маме удается находить таких, если все знакомые девушки как одна даже пуговицу пришить были не в состоянии. Но эти мысли как-то вскользь пронеслись в Алешиной голове. Что же, если Наташа так откровенна с ним, должно ли это означать, что он категорически ей не понравился? Это соображение неожиданно задело его за живое.

Проглотив застрявший в горле пирог, он собрался с мыслями и продолжил.

— Так, значит, вы учитесь в педагогическом? И какой же предмет вы хотите преподавать? Русский и литературу, математику, а может, географию? — Разговаривая с Наташей, Алексей снял теплый джемпер, в котором ездил сегодня по делам, и остался в рубашке, которая — так он надеялся — подчеркнет его спортивный торс. А для пущего эффекта он расстегнул манжеты и закатал рукава. — На каком вы факультете?

— Вообще-то на филологии, французский язык. И я вовсе не хочу быть учителем, просто провалилась в университет, вот и пришлось в Герцена идти. — Девушка наконец-то повернулась лицом к Алексею. — А вы всегда хотели в милиции работать?

— Вообще-то не в милиции, а в уголовном розыске, — не без обиды поправил он. Может, она думала, что он работает простым участковым? — Да, всегда. С детства увлекался Шерлоком Холмсом и комиссаром Мегрэ.

— И как успехи, много преступлений раскрыли? — Наташа спросила вполне серьезно, но Алексею в ее вопросе послышалась обидная ирония. Может, показалось? Девица была какой-то непонятной, совершенно неправильной. Хотя и симпатичной. Было в ее лице что-то такое… Перчинка какая-то, что ли?

Взрослые уже доедали горячее, на них внимания почти не обращали. Папа с Иваном Николаевичем порядком подогрелись и жарко обсуждали футбольные баталии, мама и Анна Семеновна постоянно их одергивали, подкладывали закуску, успокаивали и пытались вовлечь в общий разговор. Тетя Рая призывала всех дружно спеть и сетовала, что нет теперь таких веселых застолий, как раньше, — с баяном, гитарой, с песнями и танцами.

— Наташа, хотите, пойдемте в мою комнату музыку послушаем? У меня есть неплохие пластинки.

Она с сомнением взглянула на часы, на Анну Семеновну, кивнула и поднялась из-за стола.

Приглашая девушку в свою комнату, Алексей очень рассчитывал произвести впечатление. Он почти год копил на проигрыватель и только в начале осени с помощью тети Раи раздобыл вожделенный «Аккорд-001 стерео». На колонки денег, правда, не хватило, а у родителей занимать было совестно. Но ничего, проигрыватель и без колонок смотрелся неплохо. Он стоял на полированной тумбочке, куда Алеша складывал постельное белье, прикрытый прозрачной крышкой. В комнате царил идеальный порядок — мама постаралась перед приходом гостей.

— Проходите, садитесь. Сейчас что-нибудь поставим. — Он небрежно перебирал пластинки. — Карел Готт, Шарль Азнавур, Мирей Матье, «Веселые ребята», «Самоцветы».

— Давай Карела Готта, — остановила его Наташа.