Я сказал вождям, что вместе с ними вернусь в Наталь, хотя велик был соблазн остаться здесь и пообщаться с друзьями, с которыми не виделся уже три года.

2 августа судно «Геликон» доставило сюда, в Алгоа-бей, из колонии подарки для Чаки и его вождей. Они были рады отъезду, но без меня и Кинга отказывались подниматься на борт. На «Геликоне» мы отбыли в Порт-Наталь 9 августа.

Подарки от властей состояли из кусков меди, не имеющих никакой ценности, штуки алой материи и лекарств. У нас было сложное положение — как подать Чаке столь скромные дары от такой великом страны? Выручиди лекарства. Их ценность мы превозносили как могли, а Кинг добавил к ним свою подзорную трубу, купленную за 120 риксдолларов, бусы и некоторые другие пустяки. Вскоре Чака послал за нами. Как мне удалось выяснить у моих слуг, у которых слух был получше моего, Сотобе удалось оправдаться, но вождь был зол».

17 августа, при подходе к Порт-Наталю, Кинг посадил судно на мель. Видимо, к тому времени он был уже серьезно болен. Выбираясь с затопленного «Геликона», погиб готтентот Майкл.

Финн из Дукузы письменно известил колонистов, что вся армия ушла на север грозить Сошангане. Нужно было срочно отправляться к Чаке с подарками. В это время умер Кинг. Моряки с «Мери» во главе с плотником Хаттоном похоронили его.

Чака был очень опечален его смертью. Он принес в жертву несколько быков; надеясь, что это воскресит его друга. Подарки губернатора Капа вождя явно не удовлетворили и он с несвойственным ему терпением стал готовить новую экспедицию за «эликсиром жизни» — макасарским маслом.

Из записок Н. Айзекса:

«Чака сообщил нам, что уже послал за Джорджем Кейном, чтобы тот возглавил новую миссию и выменял у белых те товары, которые нужны ему, Чаке. Потом он сообщил нам, что объявил траур по матери законченным. Финн очень опасался, что он завершит траур новыми человеческими жертвами, но вождь обещал ему, что этого не произойдет. И он сдержал слово».

Мы переворачиваем последнюю страницу жизни Чаки. Давайте еще раз обратимся к воспоминаниям Айзекса и послушаем его версию.

Из дневника Н. Айзекса:

«24 сентября. Встав рано утром, мы втроем — с Финном и Фаруэллом — гуляли в садике. Потом не спеша позавтракали, как вдруг вбежал гонец из Тугузы (Дукузы. — Авт.), выпалив: «Чака мертв!» Он вышел оттуда вечером, когда все случилось. Чака сидел с двумя-тремя вождями возле своей хижины и любовался стадами, которые загоняли в крааль. Видимо, он был удивлен смелостью своего слуги Бопера (Мбопы. — Авт.), который с копьем в руках, каким обычно забивают бычков, приблизился к Чаке и с спросил вождей — не надоело ли им потчевать вождя доносами и ложными обвинениями? Это позабавило Чаку. В этот момент Умшлунгани (Мхлангана. — Авт.) и Дингаан, двое старших братьев Чаки (Дингаан — младший. — Авт.) возникли возле него и нанесли удар сзади. Чака сбросил с себя накидку и попытался увернуться. Бопер пронзил его копьем. Обоих вождей постигла та же участь. Один из них был пожилым седовласым человеком, незадолго до этого обрекшим на смерть семерых своих жен с детьми потому, что они не скорбели по матери Чаки. Потом убийца совершил торжественный танец вокруг распростертого тела Чаки».

Такова версия Айзекса. Момент для покушения заговорщики выбрали удачный. Армии при Чаке не было. Она находилась далеко на севере, в Мозамбике. Чака отослал туда одного из своих двоюродных брат Дингаана, который когда-то стремился унаследовать место Сигуяны, а потом надолго затих, а также Мхлангану, а также родных братьев — Мпанде и Нзибе. Последнему было около двадцати лет, а Мпанде считался самым мягкотелым и слабым из всего многочисленного потомства Сензангаконы.

Заговор против Чаки зародился в его собственной семье.