В октябре 1584 года он уехал из Александрии, и в море судно попало в страшный шторм. Суеверные пассажиры увидели причину шторма в двух мумиях, которые путешественник вез с собой, и заставили выбросить их за борт.

Русское издание книги Сиротки оказало значительное воздействие на умы отечественных читателей, которые правильнее смогли оценить и «хождение» Трифона Коробейникова (как мы помним, на самом деле речь шла о путешествии Василия Позднякова…).

Столетие восемнадцатое

В первый же год в Палестину и Египет совершил паломничество Иван Лукьянов, московский священник. Он видел в Палестине богослужение коптов и эфиопов — «хабешей», а в Египте узнал такие сведения об истоках Нила: «Нил-река… бежит мутна и быстра, а воды пить нельзя ни по коему образу: а там наливают в сосуды да миндальные ядра кладут, так вода отстоится и хороша станет.

А Нил-река три месяца мутна бывает, потом и очищаться станет. В Великой Эфиопии, когда у нас бывает зима, а у них лето, от нас к ним солнце де забежит — так у них в месяцах тех лето бывает, а когда настанет месяц май, так у них станет зима становиться…» И так далее. Эти слова нужно было понимать так: истоки Нила — в южном полушарии, времена года в Европе и южной части Африки полярны. Все это Лукьянов узнал в Египте и понял по-своему, по-простому: «Финики не дороги; фунт копейка сушеных…»

В восемнадцатом веке начались контакты украинцев с Африкой. Еще до того ходил к святым местам Африки киевский паломник Даниил, и уж по его «следам» шли соотечественники в Египет и далее. Монахи Селиверст и Макарий явились сюда в 1705 году и, понятно, удивлялись чудесам местной природы: финиковым пальмам и «птахам, которые очень велики, называются страусы».

Кроме них тут побывали иеромонах Варлаам из Киево-Печерской лавры, Серапион Множинский из-под Чигирина, Ипполит Вишенский из Чернигова. Но наш рассказ — о другом представителе украинской интеллигенции, которому не довелось найти применения своим талантам на родине, — Василии Григороевиче-Барском. Жизнь этого человека достойна пера Александра Дюма или равного ему таланта.

В возрасте 23 лет, неудачно попытавшись учиться во Львове, он пускается в странствия по Европе, потом отправляется в Сирию, Палестину, Египет. Везде, где странствует, изучает языки, становится доверенным лицом антиохийского патриарха Сильвестра, вступает в переписку с Симоном Тодорским. Он настолько изучил арабский язык, что смог исповедоваться по-арабски в сирийском городе Эдлибе; под видом дервиша, как столетие спустя другой путешественник, Арминий Вамбери, проник в Дамасскую мечеть, куда вход иноверцам заказан, оставил уникальные записи о Баальбекском террасе, колонне Помпея, обелиске Клеопатры в Александрии. Книга его о странствиях вызвала такой интерес, что киевляне переписывали ее от руки, ибо средств к изданию не оказалось. Она вышла в свет лишь в 1778 году в Петербурге и неоднократно переиздавалась — но это было уже через тридцать лет, после смерти Барского. Вот строки из его книги:

«Не малое добро и Нил река творит еже разливается на всяк год и наполняет и тогда копают людие рови от сладости реки, только бо сладку и здраву воду имат, яко на островах реки тростие рождается, слок сладок имущое, от него же делают цукор».

К украинским эфиопистам века девятнадцатого мы еще вернемся, а пока поговорим об изучении Африки в этом же, восемнадцатом, столетии. Начиная с петровских времен в России все чаще стали появляться карты и учебники географии, переведенные на русский язык.