— Провести бы вашим кабинетным ученым хоть один сезон в Коралловом море, много бы чего они узнали новенького. Однако их высокопросвещенное мнение меня мало интересует, я хотел бы знать ваше. Если вы его еще не имеете, то советую поторопиться.

В этот момент один из матросов отворил дверь кают-компании и с чрезвычайной осторожностью внес широкий стеклянный сосуд, до половины наполненный водой, в котором помещалось самое яркое, самое изысканное соцветие, когда-либо созданное феей морских вод.

В емкости находилась великолепная коралловая ветвь цвета чистого пурпура, с распустившимися, казалось, прелестными цветами, напоминающими крохотные флердоранжи, озаренные лучом солнца, проникающим сквозь приоткрытый бортовой портик.

— Чего бы я только не отдал, — прошептал господин Синтез, — чтобы создать такое чудо, чтобы получить хотя бы частичку живой материи!.. — И тут же, резко себя оборвав, по-прежнему холодно, как всегда, когда он обращался к ассистенту-зоологу, добавил: — Установите разновидность и постарайтесь выяснить причину столь быстрого роста этого коралла.

Ассистент осторожно взял в руки ветку, избегая соприкосновения со щупальцами (чтобы не сказать венчиками), ибо даже легкое прикосновение тонких ресничек так же неприятно для кожи, как прикосновение крапивы. Увы, розы без шипов не бывает…

Очарование мгновенно разрушилось. Извлеченные из воды, зоофиты, как настоящая мимоза, тотчас же сжались, съежились и теперь имели вид бесформенных наростов, угнездившихся на ветке. Тот, кого отставной профессор «взрывчатых наук» пренебрежительно именовал «юным господином Артуром», всего секунд пятнадцать внимательно осматривал подопытный экземпляр, вертя его в пальцах, затем отломил маленький кусок и поместил ветвь обратно в воду.

— Это древовидная Горгона, — кратко сообщил он тоном человека, уверенного в своей правоте.

— С удовольствием отмечаю, что вы разбираетесь в полипах, — заметил господин Синтез. — Стало быть, вы должны знать и их свойства.

— Свойство Горгоны — выделения в большом количестве твердой материи, образующей древовидное разветвление.

— Из чего следует…

— Что рифы, образованные представителями данного вида, растут неизмеримо быстрее, чем рифы, создаваемые за счет иных разновидностей секретирующих колоний полипов.

— Хорошо. Теперь ваша очередь, Алексис. Каков химический состав этой минеральной веточки, классифицированной только что вашим коллегой с точки зрения зоологии?

Однако ассистент-химик, вместо того чтобы продемонстрировать свою обычную ясность ума, неожиданно замялся и вместо ответа стал теребить костлявыми пальцами свою лохматую бороду и молча хлопать единственным глазом.

— Вы сомневаетесь? — удивился старик.

— Сомневаюсь, Мэтр, — со всей откровенностью признался химик.

— Отчего же?

— Оттого, что я не уверен в точности анализа, проделанного почти полвека тому назад. Насколько мне известно, по этой теме была опубликована всего лишь одна работа.

— Да, я знаю, — анализ Вогеля, тысяча восемьсот четырнадцатый год.

— Следовательно, прежде чем выразить свое окончательное мнение, осмеливаюсь вас просить позволить мне провести исследование. Уж за него-то я буду целиком и полностью отвечать.

— Нет, сейчас в этом нет необходимости. Мне довольно формулы Вогеля. Вы ее помните?

— Помню, Мэтр. Вот точные цифры. Углекислота — 0,27; известь — 0,50; вода — 0,03; магнезия — 0,03; известковый сульфат — 0,01; соединительная органическая субстанция приблизительно — 0,20; окись железа, придающая окраску, — 0,01.