— Это абсурд! Это безумие! Это противоречит здравому смыслу! — бормотал он себе под нос, наступая капитану на пятки. — Кораллы живы!.. И не только живы, но даже, кажется, и не больны! К тому же за столь короткий срок они фантастическим образом увеличились в размерах. Быть не может, чтоб это было следствием воздействия веществ, растворенных в водоеме. Без сомнения, старик добавил туда какую-то неведомую субстанцию! Но как узнать, какую именно? Как раскрыть этот секрет? Химик конечно же ничего не знает. Придется набраться терпения.

Когда шлюпка, подвижно прикрепленная к одному из тянущихся с корабля тросов, пришвартовалась к «Анне», Алексис Фармак, совершенно выбитый из колеи, забыв даже снять со спины резервуар со сжатым воздухом, вскарабкался по веревочной лестнице с ловкостью четверорукого животного и, как ураган, ворвался в лабораторию.

— Мэтр! Они живут! Они растут! Они растут как грибы!

Тут только он заметил, что одет несколько карикатурно, вспомнил, что в лабораторию вломился с неприличной поспешностью, что Мэтр не одобряет подобной развязности.

Химик застыл, заикаясь и бормоча какие-то извинения. Но легкая улыбка осветила суровые черты старика; он понял и простил такое вторжение, учитывая мотивы, которыми оно вызвано.

— Ладно, ладно, мой мальчик, — добродушно сказал господин Синтез. — А вы что же, сомневались? Я удивился бы, если было бы иначе. Они еще себя покажут, и очень скоро, поверьте. А-а, вот и Кристиан. Что нового, друг мой?

— Вот образцы, Мэтр. Они во всей своей красе. Ваши предвидения блистательно оправдались.

— Значит, риф поднимается?

— Растет, можно сказать, на глазах. Это действительно потрясающе, — прирост равен пяти сантиметрам в день.

— Именно пяти сантиметрам. Ведь мы с вами подсчитали, что зоофиты поднимут риф на трехметровую высоту в течение двух месяцев.

— И это еще не все. Прошу прощения у господина Роже-Адамса за то, что вторгаюсь в его область, но количество особей тоже неисчислимо возросло. Поглядите-ка только на эти ветки!

— Точно. Что скажете, господин профессор зоологии?

— Скажу только, Мэтр, что это невиданный феномен и причины его я не понимаю. Так как чудовищно интенсивное питание зоофитов привело не только к активизации известковой секреции, но, можно сказать, до бесконечности увеличило количество секретирующих особей.

— Что вам за дело до причин! Констатируйте лишь последствия, и вы сразу же вспомните о непомерно увеличенной печени перепончатолапых птиц, специальным образом откармливаемых.

— Вне сомнения, Мэтр, перекармливание объясняет гипертрофию известковых отложений, но оно не объясняет гипертрофию размножения.

— Повторяю, оставьте это. Как вы думаете, они заболеют?

— Мы их только что рассматривали на дне бассейна. Они выглядят весьма крепкими. Хотя по логике вещей должны быть больными.

— Составить себе мнение вы сможете, препарируя некоторые особи, а затем фотографируя препараты. И не бойтесь умножить число опытов. А вы, Алексис, сделаете анализы окаменевших веточек и посмотрите, в норме ли количество органической материи. Надо, чтобы результаты анализов были особо точными. Видите, окраска кораллов все время слабеет.

— Ваша правда, — ответил химик. — В своем основании ветвь ярко-красная, но, по мере того как происходит секреция, известковая материя чем дальше, тем светлее.

— Сдается мне, совсем скоро она станет чуть розовой, быть может, и вовсе белой.