– Да каждый и горазд!

– Так и небо грехами потому небось и закоптили, что за знаниями своими возомнили невесть что о себе. Вон, смерды и безграмотны, да зато Бога боятся.

– Так и вера, пока на страхе, – не вера, а так… сам же говорил; когда любовь в сердце, так и ладно. А то…

– Невпроворот дел у старца нынче, – буркнул в ответ владыка.

– А может, обиду за что держит?! Пригрел на груди…

– Ты, чужеродец, не суди! У Сергия сейчас – дел невпроворот. И ты с задумками своими тому сейчас виной! Раньше оно как было? В молитвах да в служении проводил старец время свое. А что оставалось – на послушание уходило. А теперь – в хлопотах мирских; то, вон, артель разместить, то пришлых благословить, то с лазаретом твоим!

– Откуда?

– Слыхивал, – усмехнулся священнослужитель. – Грамота приходила от Сергия.

– И чего?

– А того, что уже мысли об исцелениях души бередят да умы волнуют, – в упор глядя на собеседника, проговорил Киприан. – Да вот, вишь, дело какое, – продолжал владыка, – все решить не можем; а не против ли воли Господней такое? Вон, и в Царьград весть отправили. Как скажет Патриарх Вселенский, так и быть тому… Тут же дело такое, одной людины судьбу переиначить хочешь, того, откоптил кто свое, так уже и не уразуметь: грех или нет. А тут… – Булыцкий встрепенулся было, чтобы возразить, да вовремя предпочел промолчать, дабы не раздражать владыку. – Ладно так, – чуть помолчав, вернулся к теме своей гость, – а вон сколько просто идут на архангела хоть одним глазком взглянуть. И сами в грехе праздности, и Сергию в тягость. Ему слава твоя, – что репей в волосьях. Да и искус славой тревожит его, хоть и все с благодарностью на устах принимает старец, – вздохнув, закончил гость.

Булыцкий тоже призадумался. Он и сам уже подмечал, что тяготится Сергий Радонежский. Уж больно хлопот много свалилось на него в связи с последними событиями; и верно ведь, паломники потянулись к монастырю. Кто – прознав, что там целитель, чудеса творящий, живет. Другие – благословение получить Сергия Радонежского, спасителя Руси Московской у себя в обители приютившего. А по большей части – любопытствующие собирались, на спасителя того самого хоть бы и глазком одним, но взглянуть. Так, правда, несолоно хлебавши и возвращались по домам. Оно ведь описывали спасителя того детиной молодым десяти локтей в высоту, в доспехах сияющих, аки солнце, с мечом огненным, да молнии мечущим, да с крылами золотыми за спиной. А что еще говаривали, так то, что судьбы каждого наперед знал, едва только взглянув в глаза. Приходили, а в монастыре все – мужи обычные, что и сами визитеры. Помыкавшись да повыспрашивав, что да как, возвращались по домам, дальше нелепицы разносить: мол, вознесся архангел тот на небеса вновь, но коли вновь беда на княжество придет, так вернется златокрылый, орды вражеские мечом своим огненным разметать чтобы.

Слушая все это, усмехался только Николай Сергеевич. Чудно слушать таковое было ему. Хотя, с другой-то стороны, и ладно, что так вышло.