Прелестная грамота Владислава от 25 декабря 1617 года  уверяла, что переговоры о его восшествии на престол были сорваны исключительно происками митрополита Филарета, нарушившего наказ московского правительства с целью возвести на трон своего сына Михаила. «Хотим за помощию Божиею свое государство Московское, от Бога данное нам, и… неспокойное государство по милости Божией покойным учинить», — писал Владислав. Гарантами его правоты должны были стать православные архиереи: «Мы нашим государским походом к Москве спешим и уже в дороге, а с нами будут Игнатий патриарх да архиепископ Смоленский Сергий» (взятый в плен при разгроме города Сигизмундом. — А. Б.).

Эти заявления, мягко говоря, не соответствовали истине. У стен Москвы Владислав появился лишь в сентябре 1618 года и Игнатия с Сергием более не упоминал. Да и москвичи в большинстве не склонны были прельщаться ни обещаниями поляков, ни полузабытыми именами якобы сопутствующих им православных архиереев. После короткой ночной схватки у стен столицы войско претендента и полчища его союзников-казаков гетмана Конашевича Сагайдачного отступили от Москвы и, грабя все вокруг, ретировались восвояси. По Деулинскому перемирию поляки обменяли митрополита Филарета, и вскоре московский патриарший престол перестал быть вакантным. Политическое значение имени Игнатия иссякло. Современный исследователь считает, что тогда же, в 1618-1619 годах, он и умер ; более традиционная дата — около 1640 года. Как бы то ни было, последние годы жизни Игнатия прошли в благосостоянии, спокойствии и уважении среди виленских униатов.

Часть третья

НЕПРЕКЛОННЫЙ ГЕРМОГЕН

Глава первая

ПАСТЫРЬ ДЛЯ СМЯТЕННОГО СТАДА

1. Личность эпохи Смуты

Либеральное царствование Лжедмитрия I закончилось страшной резней. На фоне пожаров, оружейной пальбы и ручьев крови тысяч невинных гостей, приехавших на царскую свадьбу в Москву, сведение с престола тихого грека — патриарха Игнатия — прошло незамеченным. Но вместе с Игнатием прошло и время покорных светской власти патриархов. Могучая фигура патриарха Гермогена (1606-1612) поднялась в огне Смуты и наложила свой отпечаток на ход гражданской войны, переросшей во всенародную борьбу за освобождение и объединение России.

Новый патриарх был избран царем и верно служил ему, но на сей раз это был не смиренный исполнитель воли государя, а человек сильный и самостоятельный, с глубокими личными убеждениями и смелостью отстаивать их, невзирая на лица и обстоятельства. До сих пор, разгадывая загадки, связанные с первыми патриархами, Иовом и Игнатием, мы обращались преимущественно к внешним обстоятельствам их жизни.

Мы видели, что сама идея патриаршества не имела глубоких корней в русском самосознании и возникла у Годунова как ход в борьбе с соперниками на пути к престолу. Повышение статуса московского архипастыря было нужно Годунову для усиления позиции верного политического союзника. Но опора эта в буре гражданских распрей оказалась слишком слабой и не спасла династию Годуновых.

Лжедмитрий был вознесен на престол всенародной волей вопреки сопротивлению Иова, но новый патриарх Игнатий не был беспринципным пособником еретика и предателя государственных интересов, как принято считать. Клеймо злодеев на царя и патриарха возложил хитроумный Василий Шуйский, после десятилетий интриг и заговоров добравшийся до престола.

Шуйскому не пришлось особо выдумывать вины низвергнутых противников — довольно было приписать им свои собственные тайные связи с поляками и иезуитами, сговорившимися с ним о свержении Лжедмитрия, и связать народ кровью тех же иноверцев.