Макс захныкал, после того как Юнатан угодил ему веткой в лицо. Я бросилась было его утешать, но он стал уворачиваться.

— Здесь, наверное, тоже нет никакого моря, — прошипел мой шестилетний сын, уставившись на меня огромными глазами. Скептически, с подозрением, почти с испугом. А может, мама сошла с ума? Она заглядывает в чужие окна. Потом заманивает его искать какой-то несуществующий клад. Говорит, что они пойдут рыбачить на море, а сама заводит все глубже и глубже в дремучий лес, полный злобных веток, которые хлещут по лицу и цепляются за одежду.

— Мы уже почти пришли, — сказала я и надела на него кепочку, соскочившую, когда его ударило веткой. Кепочку я надела, как он любит — задом наперед, — но все равно не угодила, поскольку сын тут же снял ее и, вздохнув, надел заново.

— О'кей, — сосредоточенно сказал он. — Ну что, пошли дальше?

Мы подошли к сплошной стене можжевельника и терновника. Тут кажется, что находишься в десятках километров от моря, в плену густого леса. И тем не менее от берега и моря тебя отделяет лишь эта темная, без малейших просветов стена. Ты чувствуешь запах соли, слышишь плеск волн и ветер, хотя и пребываешь в мире полного безветрия.

Раньше сквозь эту стену можно было пробраться у левого края ущелья. Оказалось, что проход есть и сейчас. Прижавшись к самой горе, мы отодвинули хвойные ветки и выскользнули на ослепляющий свет.

Мальчики помчались через маленький пляж, и ракушки захрустели у них под ногами. Вода была совершенно прозрачной. Песчаное дно просвечивало белыми островками между скоплениями мидий. В детстве я часто ходила сюда с детьми Гаттманов собирать крупные, упитанные голубые мидии, которые мы потом, наполнив морской водой металлический котелок, варили на костре прямо на берегу.

Юнатану не терпелось забросить удочку, и я показала ему огромную каменную глыбу кубической формы у дальнего конца пляжа, — там было самое глубокое место.

Дно здесь необычное. От берега веером расходится отмель. За ее пределами дно резко уходит под уклон: только что вода была тебе по колено, а сделаешь шаг — и уже по грудь. Ребенок же при таком резком перепаде вообще перестает доставать до дна ногами. Для не умеющего плавать это место смертельно опасно. Когда я занималась своим исследованием, мне часто встречались легенды из этих мест о злом женоподобном морском существе, которое живет в одной из бухт и утаскивает людей под воду. Это вполне могла быть именно эта бухта. Легко представить, что кто-то бродит здесь по воде, собирая мидии, а потом внезапно попадает на глубокое место и тонет. Если человек увидит подобную сцену с берега, она покажется ему совершенно необъяснимой.

Я совсем не разбираюсь в геологии, но думаю, что этот резкий перепад в уровне дна связан с тем, что по склонам гор тянутся нагромождения здоровых валунов, готовых в любую минуту скатиться на берег и дальше — в воду. Это — творение материковых льдов. Мне кажется, что под усыпанным ракушками песком пляжа и отмели лежат скатившиеся в бухту огромные валуны и что внезапное увеличение глубины возникает именно по краю этих валунов.

Мальчики принялись лазать по каменным глыбам. Я крикнула им, чтобы они были осторожны. Мне все время казалось, что в любую минуту может сорваться очередной валун. На самом деле удивительно, что они спокойно лежат на таком крутом склоне. Словно какое-то колдовское заклинание заморозило оползень прямо в процессе движения. Разумеется, за прошедшие тысячелетия камни улеглись очень прочно. Однако они были неровные, на них легко оступиться, а темные промежутки между ними способны с легкостью поглотить детское тело.

Мои предостережения на мальчиков не подействовали. Они продолжали носиться так, словно они дома на кухне, и я вздохнула с облегчением, лишь когда они наконец спустились к валуну кубической формы, который я посоветовала им для рыбалки.