Спасибо коллеге из Армении, он, в отличие от некоторых, оказался настоящим профессионалом и проявил настойчивость. Не добившись профессиональной солидарности от дежурного по главку, он начал методично обзванивать районы, названия которых начинались на букву «К», и в одном из них нашел искомое убийство.

Оказалось, что Геворкян — уроженец Егварда, и именно туда прибыл после удачного авантюрного пробега по городам России. А местную милицию насторожило то, что прибыл он не один, а вместе с молоденькой русской девушкой. Ее вызвали в милицию, стали задавать разные вопросы и раскололи на то, что в Питере она со своей подружкой познакомилась с двумя армянами, и они вчетвером совершили ограбление квартиры одного доверчивого лоха, его они подцепили по дороге на вокзал, и он сам привел их в свою квартиру. О том, что лох умер, задохнувшись от кляпа, она не знала. Или прикидывалась, что не знает.

Когда стало понятно, что надо ехать в Егвард — проверять Геворкяна на причастность к преступлению и решать вопрос о его аресте, я испугалась. Ехать в воюющую Армению, без денег (нам как раз тогда не выплачивали зарплату, а в сберкассах не выдавали вклады, был такой кратковременный темный период в нашей истории), где неизвестно что нас ждет… Мне выделили в компанию двух оперов из РУВД. Потом мы с ними очень подружились, и один из них, самый молодой в нашей компании, позже вспоминал, что когда он вошел ко мне в кабинет с сообщением о том, что он будет сопровождать меня в командировку, я тоскливо оглядела его и спросила: «А у вас хоть пистолет есть?». И когда он ответил утвердительно и даже продемонстрировал «ствол», я так же тоскливо спросила: «А вы хоть стрелять из него умеете?». Между прочим, оказалось, что у парня спортивный разряд про стрельбе.

В общем, командировка обещала много приключений, они и случились. Рассказывать о них не буду, потому что наши замечательные журналисты, много писавшие об этом деле, практически все рассказали. Но в их очерках мы выглядели героями, а мне больше запомнились казусы. Например, как я в Ставрополье (самолеты до Еревана не летали, и нам пришлось добираться на перекладных) провела ночь в Доме приезжих на вокзале, боясь хоть на минуту сомкнуть глаза и упустить из виду свою сумку с единственной ценной вещью — уголовным делом. Мои опера-то сразу уснули без задних ног в своем мужском отделении Дома приезжих, а я всю ночь караулила дело… Или как мы штурмовали поезд «Ростов — Ереван», имея билеты без мест, в результате чего нам удалось урвать «козырные» места на третьих, багажных, полках. Тем, кто не знает, могу сообщить, что эти полки — узкие и скользкие и трое суток балансировать на них — удовольствие не для слабонервных.

Или наш замечательный банкет в блокадном Ереване, где электричество включали на один час в сутки. А на дворе стоял декабрь, и в моем номере в гостинице температура не поднималась выше трех градусов по Цельсию. Но местные милиционеры устроили нам шикарный прием и накрыли потрясающий стол — с тремя переменами горячих блюд — в неработающем ресторане. Это был незабываемый банкет, тосты мы поднимали в перчатках, топая ногами в шерстяных носках и пытаясь разглядеть друг друга сквозь вырывавшиеся у нас изо ртов клубы пара.

А перед отъездом нас спросили, что бы мы хотели увезти из Армении. Поскольку магазины не работали и увезти можно было только фрукты, нас повезли на овощную базу. Меня удивило, что прямо на базе стояло несколько милицейских машин; на мои расспросы местные пояснили — люди за фруктами приехали, Новый год скоро… Подошел хмурый работник базы и спросил: «Сколько мандаринов?». Я робко сказала: «Килограмма три…», имея в виду себя и двух оперов, каждому по килограмму. Работник базы пожал плечами, взял полиэтиленовый пакет и удалился. Вернулся через пять минут, протягивая мне пакет с мандаринами, и на мой робкий вопрос: «Сколько я вам должна?» возмущенно ответил: «Это вам не магазин.