— Какой еще принц, какое дитя? Кто это? — Он оглянулся на официантку, принимавшую заказ у туристов. — Официантка, что ли? Она тайная наследница? Какая у тебя странная история. Зачем ты мне ее рассказываешь, Вилли?

— А вот и не странная. Не странная она, Сол. То есть папочка.

Он вытаращил глаза и уставился на меня, разглядывая мою физиономию. Затем провел рукой по лицу и судорожно вздохнул.

— Нет, Вилли, я что-то не понимаю… Как такое может быть?

— Это ты мне расскажи!

— Но я не могу иметь детей! — воскликнул он. — Я с тремя женами расстался как раз из-за того, что не могу иметь детей! Нет, это просто невозможно!

— Но это случилось, — возразила я. — И я тому живое свидетельство. Можешь даже меня ущипнуть.

Это была шутка, но он и вправду ущипнул — целую неделю потом у меня на руке пониже плеча красовались два параллельных синячка.

— Как же так?! — недоумевал он. — Мне никто ничего не говорил! Я ходил болеть за тебя на все школьные матчи и ничего не знал?..

— Я и сама не знала. До вчерашнего вечера. А вчера вечером мать рассказала мне.

— Но я никогда ничего такого не делал с твоей матерью, клянусь!

— Да? Но мы же с тобой не какие-то призраки!

— Но я ничего такого не делал!

— Нет, делал. Напряги память и вспомни. Погожий денек ранней-ранней весной… почки распускаются на деревьях… Салат из помидорок… Вино…

Я наблюдала и видела, как лицо его (мое лицо) покраснело и его точеный нос (мой нос) уловил что-то глубокое и волнующее. Он растерянно заморгал и откинулся на спинку стула.

— Подожди, что-то вроде припоминается…

— Ты не спеши, папочка. Времени у меня впереди уйма — вся жизнь. — Я улыбнулась. Так широко, что даже испугалась, как бы лицо не треснуло.

Соломон Фолкнер вытер вспотевший лоб и задумчиво сложил губы трубочкой.

— Бог ты мой, точно! Но это так… извини меня… странно! Я ведь тогда вообще не помнил, что мы делали с Вивьен. С твоей мамой. Я проснулся наутро в ее доме — полуголый, голова раскалывается от похмелья. Ну и испугался. Испугался, что моя невеста обо всем узнает и тогда точно убьет меня. Поэтому я очень долго избегал твоей матери. Просто выбросил ее из головы. Вот черт, я даже не знал, что такое произошло! Как дерьмово-то все получилось!

— Да уж, и впрямь дерьмово, — согласилась я.

Он снова выпрямился и заложил руки за голову. Волосы его заметно поредели и поседели с тех пор, как я была школьницей, а он ходил с пышной кудрявой шевелюрой. Сейчас волосы были коротко подстрижены, и ему это шло.

Глаза наши встретились. Мне показалось, он с трудом сдерживает слезы.

— Ты прости меня за то, что я сейчас скажу, — проговорил он. — Но… Видишь ли, я человек не бедный, и… если есть какой-то способ проверить…

Я вскочила, чтобы уйти, но он схватил меня за руку:

— Подожди! Я тебе верю. Просто никак не могу свыкнуться с этой мыслью. Не могу поверить, что такое могло случиться!

— Понимаю.

— Это чудо какое-то! — Он покраснел. — Самое настоящее чудо! Ну надо же, у меня дочь!

— Да, и эта дочь — я, — кивнула я и сжала его руку.

— Да, и эта дочь — ты. — Он покачал головой. — О лучшем я и мечтать не мог.

Официантка бесшумно поставила перед нами еду, но мы к ней даже и не притронулись. Вскоре в ресторан хлынул народ — туристы и горожане, — подошло время обеда.