Ученые переживали полный триумф. «Результаты испытания превзошли все наши самые оптимистические надежды»,— написал генерал Гроувз в своем конфиденциальном докладе, переданном министру Стимсону в Потсдаме. Выделившуюся при взрыве бомбы энергию оценили как эквивалентную 20 тысячам тонн тринитротолуола, как и предсказывалось.

Через несколько дней после испытания генерал Карл Спаатс был вызван из Европы в Вашингтон. В связи с его новым назначением командовать стратегической авиацией на Тихом океане генералу были даны устные приказы, которые он наотрез отказался принять.

— Послушай, Том,— сказал он генералу Томасу Хэнди, занимавшему должность начальника штаба, пока генерал Маршалл находился в Потсдаме,— если мне предстоит убить тысячи людей, я не стану делать это по устным приказаниям — хотелось бы иметь их на листе бумаги.

Хотя это шло вразрез с принятыми правилами (чем меньше писанины, тем меньше шансов для нарушения секретности), Спаатс получил свою бумагу.

Решение сбросить атомные бомбы на Японию имело немало противников и сопровождалось месяцами душевных терзаний и переоценок ценностей. С самого начала Манхэттенского проекта часть ученых втайне надеялась, что их исследования не увенчаются успехом, и когда атомная бомба все-таки была создана, многие из них стали писать страстные обращения и петиции с просьбой не использовать ее.

Среди военных лидеров адмирал Уильям Леги даже не пытался скрывать своего отвращения к атомной бомбе, а контр-адмирал Льюис Страусс и генерал Хэп Арнольд высказывались за ее применение лишь со значительными оговорками. Генерал Дуайт Эйзенхауэр говорил об этом вопросе в Потсдаме, надеясь, что бомба не будет использована против Японии. Однако большинство военных руководителей считало, что применение новой бомбы не поднимает никаких новых этических вопросов, по существу ничем не отличаясь от фугасных или зажигательных бомб, учитывая, что массированная бомбежка гражданского населения стала во второй мировой войне обычным делом. (В ночь на 9 марта, например, зажигательными бомбами было сожжено шестнадцать квадратных миль Токио, при этом погибло 78 000 жителей.)

Временный комитет, назначенный президентом Трумэном, рекомендовал, чтобы бомба была сброшена на Японию как можно скорее безо всякого особого предупреждения. Чтобы след от взрыва получился максимально четким, было решено взорвать атомное средство над городом, который сравнительно мало пострадал от бомбардировок. К этому времени таких городов в Японии осталось совсем немного, и подлежащий рассмотрению список включал всего четыре названия: Киото, Кокура, Ниигата и Хиросима (Нагасаки включили в последний момент). В конечном итоге число городов-целей первой очереди было уменьшено до одного. 2 августа на Гуам был послан сверхсекретный приказ, предписывающий, чтобы бомба была сброшена 6 августа, основная цель — городская промышленная зона Хиросимы.

Хиросима была известна в Японии как место, где росли исключительно красивые ивы. Этот большой портовый и промышленный город, который был приговорен теперь к смерти, на протяжении трех с половиной лет войны сотрясали разрывы всего двенадцати вражеских авиабомб. Но жители города отдавали себе отчет, что военная ситуация уже давно складывается не в их пользу. В доках, где производилась погрузка почти всех солдат, отправляющихся сражаться на юго-западный тихоокеанский театр военных действий, над большими портовыми сооружениями висела мертвая тишина. Гай-зенкан, «Зал Триумфального Возвращения», ще солдаты выслушивали последние инструкции и наставления, теперь был пуст. В городе, прежде кишевшем направляющимися за моря войсками, которых постоянно в нем находилось не меньше 100 тысяч, теперь стояла только одна дивизия, причем она предназначалась не для нападения, а для обороны. Включая части поддержки, в Хиросиме находилось около 24 тысяч солдат. Прежде постоянно загруженная гавань тоже пустовала.