– Возможно, запасы нефти – благодать, дарованная нам Аллахом, – еще поставят нас перед необходимостью осмысления перемен. Иншалла – воля Аллаха! – нам еще предстоит научиться пользоваться новообретенным богатством. Я молюсь, чтобы золотые нити, вплетенные в старинную ткань нашей истории, не оказались чем-то чужеродным и помогли создать гармоничный узор.
– Судя по тому, что уже сделано, думаю, узор должен быть не только гармоничным – совершенным!
– Наша цель – затмить роскошный аэропорт в Бейруте и в то же время не нарушить связь времен.
– Иншалла! – повторила Ли только что усвоенное междометие, чем заслужила благодарный взгляд Халила. – Вы уроженец Абу-Даби?
– Нет, я бедуин. Я первым в роду переехал в город и первым получил образование за границей.
– Трудно было адаптироваться?
– Очень – особенно вначале. Вернувшись в страну после окончания юридического колледжа в Оксфорде, я потратил три совершенно выматывающих недели на поиски своей семьи. – Это воспоминание вызвало у Ли улыбку. – Я уже думал, что английский дождь вымыл из меня инстинкт пустыни.
– Не в конце концов вы их разыскали?
– Да, разумеется.
Разумеется, повторила про себя Ли. Судя по всему, этот человек всегда добивается, чего хочет.
Она с любопытством уставилась в окно, как ребенок, которому впервые довелось увидеть сказочную страну. На улицах Абу-Даби соперничали за место на проезжей части ослики с тележками, мотоциклы, мощные грузовики с цементом и сталью, грохочущие грейдеры, мусоровозы и автобусы, набитые рабочими-строителями из Пакистана. На тротуаре расположились торговцы со своим товаром: финиками, орехами, медными кастрюлями, кожгалантереей, упитанными, только что подстреленными голубями – а мимо них спешили чиновники в темных европейских костюмах. Словно три века – восемнадцатый, девятнадцатый и двадцатый – встретились в научно-фантастическом фильме. Все они мирно сосуществовали в этом уголке земного шара.
– Вы не обидитесь, если я скажу, что мои представления об этой части мира в основном почерпнуты из американских кинофильмов?
– Я не обижусь, что бы вы ни сказали. Или сделали. Его дружелюбный тон и теплая улыбка поощрили Ли к откровенности:
– Когда мне было восемь лет, учительница в третьем классе, сестра Люк, однажды задала нам вопрос: кем бы мы хотели стать, когда вырастем? Посыпались традиционные ответы: врачом, медсестрой, пожарным, полицейским, учителем, домохозяйкой, кинозвездой…
– Кинозвезда – традиционная американская мечта?
– Да – в Беверли Хиллз. В общем, я шокировала сестру Люк, сказав, что мечтаю исполнять танец живота в Касбе. – Ли залилась румянцем. – Я еще никому об этом не рассказывала.
Халил улыбнулся.
– Тогда я польщен вдвойне. Однако, как ни заманчив нарисованный вами образ, должен сказать, что Абу-Даби далеко не так прост, как кажется на первый взгляд. Он открывает себя не сразу – снимает покров за покровом, как и его жители.
Он произнес это обычным учтивым тоном, но, заглянув в черные глаза, Ли почувствовала, как в ней что-то дрогнуло.
– Этот сценарий – дерьмо! Как и все остальные! Марисса швырнула рукопись на кафельный пол. На деньги, полученные за работу в «Опасном», она приобрела виллу с бассейном в Лорел-Каньоне.
– Ну, не так уж он и плох, – возразил Корбет.
– Дерьмо собачье! Я говорила тебе, Корбет, что не желаю быть всего лишь какой-то парой титек!
Она низко наклонилась к нему; груди так и рвались наружу из желтого купальника. |