– Если вы не актер, зачем вам визитная карточка Корбета?

Ей действительно было интересно.

– Я не знал, что все мои движения регистрируются.

– Хорошая хозяйка все замечает.

– А вы – хорошая хозяйка?

– Одна из лучших.

– И очень скромная, – сухо резюмировал он.

– Один человек сказал: нужно знать себе цену. Мэтью подавил в себе желание улыбнуться.

– Хороший совет.

– Знаю. Так если вы не актер, кто же вы?

– Писатель.

По какой-то ей самой непонятной причине Ли обрадовалась, что он – не просто смазливый парень, рассчитывающий сколотить состояние при помощи эффектной и сексапильной внешности. А он в самом деле замечательно красив – и очень ее волнует.

– На студии «Бэрон» дефицит литераторов. Вы – хороший писатель?

– Как на чей вкус.

Их взгляды снова встретились, и Ли напряглась. Попыталась отвернуться, но не вышло. Тогда она разрешила себе утонуть в спокойной янтарной глубине этих глаз – как пловец, застигнутый подводным течением.

Господи! Что он, черт возьми, делает, стоя рядом с Ли Бэрон на кухне ее виллы в Беверли Хиллз и гадая, что у нее надето под платьем? Так ли приятна ее кожа на ощупь, как на вид? Так ли нежна, как благоуханна?

Это, конечно, был не первый раз, когда между Мэтью и молодой женщиной возникало чисто физическое притяжение. На втором году обучения в колледже он с легким сердцем приобщился к сексу благодаря похотливой грудастой матроне, хозяйке очередного семейного дома для сирот, соблазнившей его на ступенях бассейна, пока ее муж рыбачил с остальными подростками на озере Эрроухед. Сначала секс вдвоем показался приятнее мастурбирования под душем, но женщина оказалась ненасытной – без стука входила в его комнату; залезала в постель, пока муж беззаботно храпел за стеной; за ужином, когда все сидели за столом, под прикрытием скатерти лезла ему в брюки. Поэтому, хотя Мэтью и не питал особой любви к сотруднице органов соцобеспечения, однако, когда она принесла известие о его переводе в другую семью, был готов расцеловать ее в намазанные ярко-оранжевой помадой губы. С детства дав себе зарок избегать серьезных привязанностей, он ввел в практику мимолетные встречи со случайными подружками, щедро отдавая им свое тело – но не душу.

Но теперь, утонув в больших серых глазах Ли, в которых он читал страстное томление пополам с невесть откуда взявшимся страхом, Мэтью инстинктивно угадал, что перед ним – сирена, которая может увлечь его в опасные, неизведанные глубины.

– Пойду, пожалуй, – вымолвил он. – Поздно уже.

– Не так уж и поздно, – возразила Ли, сама приходя в ужас от прозвучавшего в ее голосе неприкрытого желания. – За весь вечер я ни на минуту не смогла расслабиться. Мне необходимо с кем-то поговорить. Я оплачу мистеру Мартинесу ваше время.

Интересно, подумал Мэтью, мисс Бэрон всегда получает то, что хочет? Эта женщина родилась с серебряной ложкой во рту и кучей кредитных карточек в кулачке. В том, что она появилась на свет в одной из влиятельнейших голливудских семей и ей на роду написано стать преемницей отца, а не вести, подобно другим, изнурительную борьбу за существование, нет ее заслуги. В нем шевельнулась извечная ненависть парии к власть имущим.

– Не думал, мисс Бэрон, что вы – из тех женщин, которым приходится покупать себе компанию.

Воздух сразу стал тяжелым и густым от его презрения. На скулах Ли выступили яркие алые пятна – больше она ничем не выдала свою обиду. Только вздернула подбородок.