Цыганка еще раз взглянула на раскрытую ладонь и уже без обычного ерничества сказала:

— Ждет тебя скоро большая беда в казенном доме. И сам ты из казенного дома. И жены у тебя никогда не будет.

Я быстро вырвал руку и протянул цыганке деньги. Но она уже растворилась в сутолоке толпы.

— Бойся человека в форме, — донесся ее уходящий голос.

Я быстро осмотрелся, но на меня никто не обращал внимания. Чертова цыганка! Выбила из колеи! Я подхватил чемоданчик и быстро пошел к остановке такси.

Устроившись в гостинице, я решил форсировать действия по легализации.

Первое — работа, второе — жилье, третье — круг знакомых и друзей, четвертое — любовная связь, определил я первоочередные задачи. То есть все то, что обычно имеет всякий нормальный человек и что позволит мне стать таким человеком.

Реализация первого пункта усложнялась отсутствием у меня на руках (да и в природе как таковой) трудовой книжки. Можно было потолкавшись в районных бюро по трудоустройству позаимствовать ее у первого же безработного ротозея и исправить под себя. Других мест, где запросто «ходят» бланки трудовых я не знал. У работающих они надежно заперты в сейфах отдела кадров. Но заниматься карманными кражами в городе, где мне предстояло жить, не хотелось. Не гадьте там, где обосновались, — сто раз повторяли нам в учебке. Нужно было искать другие, более легальные пути.

Конечно, сделать липовую книжку есть возможность у любой работницы отдела кадров, но это, как минимум, усложняющий жизнь любовный роман. Убедить кадры закрыть глаза на некоторые канцелярские нарушения и выписать новую трудовую мог, в принципе, любой начальник, но для этого надо быть с ним знакомым. Я определил цель — руководящее звено небольшого предприятия или учреждения. Где их искать? На работе с подобным контингентом не познакомишься, там они заперты в непробиваемые официально-бюрократические доспехи. Дома? Так не приглашали. Где же еще может проводить время управленческий интеллигент среднего звена? Театр — слишком официально.

Кино — слишком непрестижно. Баня — для избранных. Дачи — не сезон. Остается ресторан.

В центре города я выбрал несколько престижных, но не очень шумных ресторанов и, ежевечерне меняя, стал посещать их. Я подсаживался к хорошо одетым мужчинам с типичными командно-управленческими жестами и манерами, легко читаемыми в обращении с официантами, заказывал не очень обильную, но достаточно изысканную еду и выпивку. Щедро угощал соседа, однако веселых бесед не поддерживал и вообще был печален, рассеян и замкнут в себе. Рано или поздно, чувствующий себя обязанным за бесплатное угощение, сосед по столику задавал нужный мне вопрос.

Быстро выяснилось, что этот город для меня случаен, что молодая жена через три месяца после свадьбы наставила новоиспеченному мужу, то есть мне, рога с моим же близким приятелем. Что, не перенеся такого удара, я бросил все: работу, квартиру и в чем есть шагнул за порог, сел в поезд и поехал куда глаза глядят. И теперь, не видя выхода, просаживаю здесь последнюю наличность в этом вот ресторане. Что ходу назад нет, что легче лечь на рельсы, чем сесть в идущий по ним обратно поезд. Вот такая душещипательная история.

Застольный сосед, изрядно подогретый дармовой выпивкой, сочувствовал, входил в положение и давал бесполезные, а когда и очень даже ценные советы.

— Брось ее, стерву! Оставайся здесь, живи, устраивайся на работу. Городок у нас ничего, девчат хватает.

— У меня трудовой нет, характеристик, военного билета, диплома. Все там осталось, — безнадежно вздыхал я.

— Пусть вышлют.

Я категорически мотал головой, как бы говоря — назад ходу нет, старая жизнь перечеркнута жирной чертой. Любые упоминания о прошлом — ржавый нож, воткнутый в незажившую рану.