Тут я опять вспомнил слова Толстого о семьях счастливых и несчастных и вдруг горько подумалось, что — да, отрицать не станем! — есть такие семьи, судьбы которых отмечены каким-то роком. Все есть для счастья, но счастья для них не будет…

Официально объявленная вдовою, не снимающая траурных одежд, пошитых у лучшего портного столицы, Анна Романовна постепенно оживилась, стала появляться в обществе и в театрах… Она зорко следила за новинками литературы, проявляя особую жадность до тех книг, чтение которых было наложено цензурное вето.

По натуре общительная, с умом рассуждающая, женщина была в давней дружбе с Маврикием Осиповичем Вольфом, известным тогда издателем, а книжный магазин Вольфа имел добрую славу среди столичных жителей. Книжная торговля в те времена была никак не сравнима с нынешней: Вольф был крайне заинтересован в каждом покупателе, оказывая им такие услуги, каких нельзя ожидать ныне от тех девиц, что откровенно зевают за прилавками наших «книготорговых точек».

В один из дней вдова подкатила на коляске к магазину Вольфа в Гостином Дворе, прошла в лавку, где перед ней, знатной дамой, раскланивались приказчики, она уверенно расположилась в кресле и стала перебирать книжные новинки. Если в задних комнатах конторы Вольфа писателей и читателей спрашивали, чего им «напузырить» — водки или пива, то здесь, в уютном преддверии книжного рая, ей предложили:

— Прикажете кофе или чашку шоколада?

— Я слишком русская, а потому для меня — ч а ю…

Тут над ней, утопавшей в кресле, склонился, словно опытный змий-искуситель, сам хозяин — Маврикий Осипович:

— Мадам, я вас знаю, вы меня тоже не первый год знаете… только для вас… но с условием — на одну ночь. Уступаю заранее — на две ночи.

— За деньги?

— Что вы! Мы же старые друзья. Прочтете — послезавтра вернете.

— А что это? — шепотом спросила женщина.

— О-о-о, — закатил глаза Вольф. — Это… — он закачал головой.

Кажется, это был маркиз Астольф де Кюстин, сочинивший скандальную (и запрещенную в России) книгу, разоблачавшую вредный характер правления Николая I. Правда, что поэт Жуковский назвал автора «собакой», но…

— Как я вам благодарна, — сказала Анна Романовна.

— Только не подведите меня. Две ночи — не больше.

— Маврикий Осипович, дорогой мой, разве я вас когда-нибудь подводила? В моей порядочности можете не сомневаться…

Я назвал книгу маркиза Кюстина, поскольку именно в те годы на нее было усиленное гонение, хотя «Синее Домино» писала, что Анна Романовна получила от Вольфа «один из интересных и строго воспрещенных в России романов». Вряд ли это был только роман. Может, и не Кюстин, но только не роман…

Именно в этот вечер Энгельгардтов навестил полковник Станкевич. Жандарм глаз не мог отвести от этого «романа»:

— Откуда у вас такая редкость? — полюбопытствовал он.

К тому времени Анна Романовна в дружбе Станкевича не сомневалась. Мало того, их дом навещал и сын полковника — Сережа Станкевич, еще подросток-кадет, игравший с ее дочерьми. Поэтому Анна Романовна разоткровенничалась:

— От вас не скрою, книга от Маврикия Осипыча. Он со мной всегда так любезен, так мил…

Станкевич взмолился:

— Дайте и мне прочитать, так много слухов об этой книге.

— С условием — на одну лишь ночь.