Андрей Белянин Тайный сыск царя Гороха– Встать, суд идет! В душном помещении находится всего несколько человек: подсудимый с конвоирами, двое свидетелей, молодой участковый, адвокат, прокурор плюс два практиканта из Саратовского юридического университета. Дело будничное и скучное. "Гражданин Д., находясь в нетрезвом состоянии, влез по пожарной лестнице в окно квартиры гражданки М., каковая в это время ушла в магазин за хлебом. Д. взял из квартиры деньги в размере 48 рублей и ценные вещи, как то: магнитофон «Маяк» 1967 г. выпуска, телефонный аппарат, четыре фужера хрустальных, вазу для цветов деревянную, с росписью под Хохлому, завязал все это в скатерть и пытался совершить кражу. Но, сбегая по лестнице, поскользнулся, упал и сломал ногу. Вышедшие на шум соседи вызвали наряд милиции, которая и доставила похитителя в отделение, где ему была оказана необходимая медицинская помощь. От признания себя виновным гражданин Д. отказывается, ссылаясь на то, что был пьян. Материалы по делу предоставлены участковым Серпуховского отделения милиции г. Москва. Доклад составлен младшим лейтенантом Ивашовым Н.И.". Суд выносит приговор, осуждая виновного по статье №158 «Кража со взломом» к лишению свободы сроком на четыре года с отбыванием наказания в колонии обычного режима. Подсудимый вскакивает с места и кричит: – Не виноватый я! Бес попутал… – Ку‑ка‑ре‑ку! Опять тот же сон… Что за напасть? Третий раз за последнюю неделю. Никак не могу толком выспаться… Это было мое первое дело. Особо я себя ничем тогда не проявил, запомнилось лишь потому, что первое и… последнее – в том мире. А солнце уже пробилось сквозь ставни терема и теплым лучом щекотало ресницы. Не хочу вставать… – Ку‑ка‑ре‑ку! Уф… убью я этого петуха. Сегодня же скажу Яге, чтобы она из него суп сварила. Никакого сострадания к работникам милиции – будит, зараза, в пять утра! – Никитушка‑а… Ну вот, легка на помине!.. Сейчас скажет, чтоб я, касатик, вставал, что завтрак на столе, что бумаги царевы еще с вечера не разобраны, и пошло‑поехало… В гроб она меня вгонит своей заботой. – Никитушка… Вставай, касатик, завтрак уже на столе. Самовар кипит, блинки горячие, а я сме‑танку из погреба достала. А то ведь сам знаешь, бумаги‑то царевы со вчерашнего не разобраны лежат. Нехорошо… А то ить, как осерчает царь батюшка, он у нас на расправу крут, ведь не сносить тебе головы, сокол ты наш ясный. – Ох, бабуля… – Я сладко потянулся под пестрым лоскутным одеялом. – Что ж ты меня с утра пораньше, да все запугиваешь? У нашего Гороха на все царство‑государство только один младший лейтенант милиции. Не будет меня, кто здесь еще работать станет? – И не говори, голубчик, окромя тебя‑то уж точно некому, – любезно поддержала меня Баба Яга, но линию свою гнула твердо: – А ты все равно вставай. Чай, не забыл, что Гришка с Ни‑кишкой с вечера в порубе сидят, твоего разбирательства дожидаются. Вот так… Не мытьем, так катаньем, но бабка своего добьется. Да я и спорю‑то больше для проформы. Ясное дело, что поспать больше все равно не удастся. Ладно, пойду съем чего там наготовили и – за дела. Никишка с Гришкой – это два лопуха из соседней Подберезовки. Вчера упились медом у ярыжки – и давай прохожих задирать. Народец здесь не трусливый, повязали охламонов да к нам в холодную. Ну, ночку они в порубе провели, протрезвели, образумились. Выпускать их надо к лешему, Митяй обоим по затылку даст и на свободу с чистой совестью. |
