Слишком давно не звучало в Лесу: «Я хочу выбирать свой путь и клянусь нести ответственность за все, что на нем случится». Слишком старыми были эти слова, которые произносились нархи-ро при совершеннолетии, слишком давно их забыли…

Даже Яна, которая читала о старинных обычаях, не связывала их с собой – было и было, это же очень давно… Шет о них и не слышал.

И очень, очень давно нархи-ро не поступали так. Они жили, это верно, но не выбирали. Шли проторенными дорожками, не прокладывали новых, не искали ответвлений – всех все устраивало.

А Тайяну – нет.

И о каком понимании тут могла идти речь?

Шетаран злился и думал, что заставит Тайяну заплатить за это унижение. Но понять, что ею двигало, и не пытался. Увы…

Дома… ох!

Рядом заворочалась Ааша, ткнулась холодным мокрым носом. Пришлось открывать глаза и возвращаться в реальность.

Храм.

Да, тот самый храм.

Правда, при свете дня – откуда он только тут берется? Окон вроде и не видно, а светло? – он выглядел вовсе не страшным.

Две статуи, чаша-жертвенник, курильницы – уют и спокойствие. Статуи молча смотрят – и кажется, что у них живые глаза. И верно, непонятно, как художник это сделал, но зрачки у обеих статуй из какого-то другого материала и как будто дышат, чуть ли не двигаются…

Тайяна встала, пригладила пальцами волосы и поклонилась по всем правилам. Низко, коснувшись пола пальцами правой руки, как полагается, когда за тобой долг крови.

– Благодарю вас за гостеприимство. Я буду помнить свой сон и свой долг.

И не удержалась. Бросила взгляд на руку.

– Лес Великий!

Сон можно было списать на переутомление. А татуировку на запястье? Изящную змею, обвившую руку?

Но что остается?

Еще раз поклониться – и пойти прочь из храма. Не век же здесь сидеть? Да и по делам нужно…

На выходе из храма она запнулась, но зов природы был сильнее, и она поспешила пристроиться под уютным кустиком. И только потом огляделась.

Лес? Кусты, деревья, трава?

Откуда?

Не было ведь его вчера ночью, она бы увидела.

Но теперь – был. Самый обыкновенный, оскверненный людьми, без присутствия Хранителей… людьми?!

Да откуда люди в Разломе?!

Ааша коротко тявкнула и дернула хозяйку за рукав, заставляя развернуться.

Храм…

Его уже не было.

А неподалеку светлел небольшой город, построенный, как и большинство городов в Интаре, из белого камня.

– Ой, мама…

– Ах ты крысья выползка! Гадюка подзаборная! Жаба паршивая!

Мужчины не вмешивались, чтобы не получить чего посерьезнее. А то если две женщины в раж входят, кому хочешь достанется. Муж там, не муж… сковородка разбирать не будет!

А что вы хотели?

Когда Риккэры появились в доме заботливой тетушки, Таалейн как раз требовала от мужа жемчуга взамен украденных.

Естественно, Линаара возопила, что отродясь ее дочь ничего не крала.

Таалейн ответила в том смысле, что жемчуга-то пропали, Линаара поинтересовалась, где их держала сестрица, узнала, что в шкатулке в столике, – и пошло слово за слово. Мол, Тайяна никогда по столам не лазила. А может, в этот раз полезла?

Ага, когда бежать собиралась и каждая минута на счету была. Ты ж при ней жемчуга и не надевала, верно?

Тут Таалейн спорить уже не смогла. Семья бы не поддержала.

И попалась.

Линаара принялась трясти сестрицу, как грушу, пока не вытащила из нее все сведения о пребывании дочери. И что Тайяна была грустна, и что часто ходила гулять на море, и что – тадаммм!!!! – они с Таалейн часто беседовали.